Иоганн Мюллер фон Кёнигсберг, более известный под именем Региомонтан (латинизированное название его родного города Кёнигсберг-ин-Байерн), был своего рода вундеркиндом. В 1448 г. в возрасте всего 12 лет он поступил в Лейпцигский университет. Но курс математики показался ему слишком легким, и в 1450 г. Региомонтан перебрался в Венский университет – в те времена одно из ведущих учебных заведений Европы. В свободное от учебы время молодой математик и астроном занялся составлением альманахов (так тогда назывались календари с астрономическими и астрологическими таблицами), а также гороскопов для состоятельных покровителей. В Вене же он познакомился со знаменитым Георгом фон Пурбахом, который стал его наставником. Пурбах был типичным «человеком Возрождения»: он читал лекции буквально по всем дисциплинам, от римской поэзии до физики Аристотеля. Пурбах и Региомонтан совместно провели масштабную ревизию астрономических знаний, начав с «Альмагеста» Птолемея{98}.
Их покровителем выступил высокопоставленный ученый грек Виссарион Никейский, бежавший из Константинополя после османского завоевания. Он родился в Трапезунде и прибыл в Вену в 1460 г., чтобы испросить аудиенции у императора Священной Римской империи Фридриха III и заручиться его поддержкой: незадолго до того папа Пий II объявил новый крестовый поход против османов. В Вене Виссарион познакомился с Пурбахом, придворным астрономом, а также прочитал сделанный Георгием Трапезундским новый перевод «Альмагеста» Птолемея, поскольку живо интересовался науками и, в частности, астрономией. Перевод ему не понравился. Пурбах был того же мнения. При ближайшем рассмотрении оказалось, что переводчик допустил множество ошибок и не сумел точно перевести с древнегреческого. Поэтому Виссарион предложил Пурбаху выполнить новый перевод «Альмагеста», пообещав ему неограниченный доступ ко всем поступающим из Константинополя рукописям как на греческом, так и на арабском языках. Упустить такую возможность было нельзя, и Пурбах согласился{99}.
В 1461 г., спустя всего год, Пурбах тяжело заболел. К тому времени он успел сделать не больше половины нового перевода. Тревожась, что все его усилия пойдут прахом, Пурбах взял со своего молодого ученика обещание довести дело до конца. Региомонтан сдержал слово. Следующие 10 лет он путешествовал по Италии и изучал все рукописи, какие только смог найти. Конечным результатом его труда стала «Эпитома Альмагеста Птолемея» (1496), опубликованная уже после его смерти, – самая передовая книга по астрономии за много десятилетий, квинтэссенция астрономических знаний того времени. Однако «Эпитома» была не просто переводом: Региомонтан объединил знания из всех доступных ему источников – древнегреческих, арабских и латинских – и в итоге создал значительно усовершенствованную версию астрономической системы Птолемея. Да, Земля по-прежнему находилась в центре мироздания, но Региомонтану удалось решить ряд технических проблем, которые веками ставили в тупик европейских астрономов{100}.
Одно из главных нововведений Региомонтан позаимствовал напрямую у Али Кушчи, ведущего астронома Самаркандской обсерватории. После смерти Улугбека в 1449 г. Али Кушчи покинул империю Тимуридов. Много лет он скитался по Центральной Азии в поисках нового покровителя и в 1471 г. прибыл в недавно завоеванный османами Константинополь. Султан Мехмед II был наслышан о великом самаркандском астрономе, поэтому призвал его к себе и взял на службу, предложив преподавать математику в одном из новых медресе (мусульманских учебных заведений), созданных в городе. Так, через османский Константинополь, работы Али Кушчи попали к европейским астрономам. Для «Эпитомы Альмагеста» Региомонтан скопировал схему из сочинения Али Кушчи, написанного еще в Самарканде, в 1420-х гг. Эта схема, представлявшая собой сложный набор кругов, доказывала, что без эпициклов Птолемея вполне можно было обойтись. Все, что необходимо, утверждал Али Кушчи, – это эксцентрик. Иными словами, движение всех планет можно было смоделировать, всего лишь представив, что центр их орбит находится в точке, отличной от Земли. Разумеется, ни он, ни Региомонтан не зашли так далеко, чтобы предположить, что на самом деле эта точка – Солнце. Но, отказавшись от птолемеевской концепции эпицикла, Али Кушчи открыл путь к гораздо более радикальной трансформации представлений о структуре космоса{101}.
98
Ernst Zinner,
101
Fazlıoğlu, 'Qūshjī', Huff,