– Значит, я могу рассчитывать на то, что вы согласитесь выпить со мной шампанское сегодня вечером? – спросил он.
Девушка долго и внимательно смотрела на него, потом снова слегка пожала плечами.
– Странный вы какой-то, – равнодушно бросила она. – Вам что важно, познакомиться со мной или выпить в моем обществе?
– Конечно, познакомиться, – быстро ответил Виктор.
– Ну так знакомьтесь.
– Что, вот прямо так, сразу? – опешил он.
– Ничего себе сразу! Вы мне уже полчаса голову морочите то бордовым цветом, то дармовой выпивкой. Вы что, робкий? – Я… ну да, в каком-то смысле.
Впервые за последние месяцы ему стало по-настоящему смешно. Его, киллера, положившего не меньше десятка человек и заработавшего на этом огромные бабки, заподозрить в робости! Никогда прежде девушки так его не воспринимали. Может, и вправду он стал меняться? Робким он, конечно, не стал, об этом и речи нет, но впечатление, наверное, производит совсем не такое, как в той жизни. Что ж, это хорошо.
– Виктор, – представился он.
И тут же вздрогнул от испуга. Что это с ним? С тех пор, как он поменял документы, он ни разу не назвался своим новым именем. То есть на работе-то его, конечно, знают как Виктора, там же паспорт надо было показывать при трудоустройстве, и соседи по дому тоже знают это имя, потому что именно под именем Виктора Слуцевича он прописан в своей квартире. Но вот при случайных знакомствах с девушками он всегда назывался по-разному. И даже не смог бы объяснить, почему. Называть старое имя нельзя, а новое – язык не поворачивался, вот и лепил первое, что в голову приходило: то Сергей, то Николай, то Алик, а то и что-нибудь более редкое. Коль отношения ненастоящие, то и имя пусть будет ненастоящим. А тут вдруг взял и брякнул: Виктор. Неужели он начал сживаться с новым образом?
– А я – Юлия.
Юлия, Юля, Юленька… Славное имя. И девчонка славная, не вульгарная, но в то же время и не скованная, не зажатая. Это на сегодняшнем сленге называется «в меру отвязанная».
– Ну так как, Юленька, где будем время проводить до вечера? – бодро спросил Виктор. – Вечером у нас шампанское и ужин при свечах, а до того?
– Боюсь, что у нас будет только «до того», – улыбнулась Юля. – Сегодня вечером я занята.
– А отменить нельзя?
– Зачем? – искренне удивилась девушка. – Шампанское можно выпить и в другой раз, не обязательно сегодня. Или у вас пожар?
– Пожар, Юля. У меня пожар, я непременно хочу провести сегодняшний вечер вместе с тобой.
Он умышленно перешел на «ты», чтобы сделать свои слова более интимными и, как ему казалось, более убедительными.
– Но у меня-то нет никакого пожара. Сегодня вечером я не могу, – твердо ответила она. – Если хотите, можем встретиться и поужинать завтра.
– Хорошо, – согласился Виктор, – но с одним условием. Я переношу наше свидание на завтра, а ты за это расскажешь мне, чем это таким серьезным ты будешь заниматься сегодня вечером.
Что ж, так даже лучше. Можно еще немного поболтать с девочкой и выяснить, кто она такая и чем занимается. Если ответы его не устроят, то завтрашнее мероприятие он просто-напросто «продинамит», исчезнет и больше не появится.
– Вечером я обещала подруге помочь готовиться к экзамену. Я сегодня сдавала, а ее группа сдает послезавтра.
Оп-па! Так мы, оказывается, студенты! Н-да, маловато света проливается на твою жизнь, девочка Юля. Тот факт, что ты студентка, никоим образом не может отменять ни придирчивого папу, ни ревнивого богатого спонсора.
– И что ты получила сегодня на экзамене?
– «Отлично», как всегда.
– То есть ты круглая отличница? – уточнил Виктор.
– Пока да, но впереди еще шестой курс и госэкзамены, так что все может случиться.
– А почему шестой курс? – не понял он. – Где это так долго учатся?
– В медицинском. Ну все, допрос окончен?
Она смотрела на Виктора спокойно и серьезно, в голосе ее не было раздражения или неудовольствия, но он отчего-то почувствовал себя полным идиотом.
– Ну что ты, Юленька, все еще только начинается. Я хочу, чтобы ты рассказала мне, сколько тебе лет, где ты живешь, есть ли у тебя папа с мамой и чем они занимаются, а также нет ли у тебя ревнивого кавалера, который захочет набить мне морду. Я, знаешь ли, драться не люблю.
– А что вы любите?
– Я люблю простую и понятную жизнь, без конфликтов, интриг и сложностей.
– А еще вы любите все про всех знать, да?
Юля протянула бармену деньги, взяла сдачу, сунула купюры в сумочку, щелкнула замочком и легко соскользнула с высокого стула.
– Подожди, – Виктор придержал ее за руку, – мы не закончили. Так как насчет завтра? Встретимся?
– Можно, – равнодушно ответила девушка, высвобождая руку. – Завтра я приду сюда часов в семь пить кофе, если захотите – найдете меня здесь.
– Обязательно найду! – почти крикнул Виктор, потому что Юля стремительно удалялась от него в сторону выхода.
До вечера он переделал массу полезных дел, которые давно уже откладывал, оплатил телефонные счета, отнес в химчистку две пары светлых летних брюк и забрал белье из прачечной. Ровно в десять вечера снял трубку и позвонил, чтобы узнать, как дела.
– Пока все идет по плану, – сказали ему.
Ну что ж, по плану так по плану, им видней. Виктор много отдал бы, чтобы узнать подробности, ведь речь идет не о чем-нибудь – о его собственной безопасности и сохранении его жизни, но в детали его не посвящали и ни в какие обсуждения по телефону не вдавались, разрешили только звонить один раз в три дня, не чаще.
К концу рабочего дня в кабинет к Насте ввалился сияющий Коротков.
– Ну все, мать, поздравляй меня!
– С чем? – не поняла Настя. – Тебе досрочно присвоили звание полковника?
– Ну да, от них дождешься! – фыркнул Юра. – Я в отдел нового сотрудника спроворил. С завтрашнего утра приступает к работе.
– Кого? – испугалась она. – Где ты его взял?
– На помойке нашел, – хмыкнул Коротков. – Чего ты придираешься-то? Сама ноешь, что отдел пустой, работать некому, все разбежались, а теперь от лишней пары рабочих рук отказываешься.
– Я не отказываюсь, Юрик, я только спрашиваю, где он работал и что умеет.
– Экая ты, право… А почему ты не спрашиваешь, какого труда мне стоило его переманить к нам? Почему не спрашиваешь, как я уламывал сначала его самого, потом его начальство? Ты его и в глаза не видела, а интересуешься, а про страдания твоего лучшего, можно сказать, друга Короткова и слышать не хочешь, да?
– А ты, наверное, тоже забыл, что я – твоя лучшая подружка, – отпарировала Настя. – Как это так получилось, что ты берешь в отдел нового сотрудника, уламываешь сначала его самого, потом его начальство, а я об этом ничего не знаю? С друзьями так не поступают. Короче, шеф, кончай душу выматывать, говори, кого к нам назначают, а то мне через двадцать минут к Афоне идти докладываться.
На лице Короткова расплылась улыбка садиста, предвкушающего мучения жертвы.
– Вот и хорошо, вот и пойди доложись руководству, а завтра новый человек придет – все и узнаешь.
– Издеваешься?
– А как же! Это тебе за «шефа». Я сколько раз предупреждал, чтобы ты не смела меня так называть.
– Значит, не скажешь?
– Теперь – ни за что, – твердо пообещал Юра.
– Ну и черт с тобой, – махнула рукой Настя. – Я у Афони спрошу.
Идти к начальнику отдела с докладом Насте Каменской совсем не хотелось, потому что докладывать было не о чем. Яна Нильская так и не нашлась, и ни ее мужу, ни режиссеру Наталье Вороновой никто насчет выкупа или других условий освобождения пропавшей женщины не звонил. Сегодня уже среда, через несколько часов стукнет ровно четверо суток с момента преступления, а ясности – ни на грамм. То есть сведений собрано огромное количество, но на убийство водителя и исчезновение жены сценариста они никакого света не проливают. Поводов убить симпатягу Тимура Инджия оказалось великое множество, но этим занимаются оперативники на территории, и по большому счету это направление работы интересует Афоню меньше всего. Подумаешь – водитель какой-то, из убийства водителя имени себе не сделаешь. А вот убийство и похищение с целью срыва съемок – это да, это может прозвучать, во всех газетах напишут. Честь и слава Вячеславу Михайловичу Афанасьеву, начальнику «убойного» отдела! Честь и слава Вячеславу… Настя мысленно улыбнулась случайно сложившейся рифме, собрала в папку свои записи и отправилась на доклад к начальству.