Девушки в моем возрасте влюбляются и думают, что это на всю жизнь. Но их родители всегда пытаются отговорить от необдуманных поступков. Они уверяют, что все это гормоны, и что это обязательно пройдет. Необходимо повзрослеть, встать на ноги и тогда придет любовь, настоящая взрослая любовь.
Что заставило меня полюбить Пита? Гормоны, жалость, его доброта и жертвенность, или же нас сблизил Капитолий, война? Я не хочу сейчас задумываться на эту тему. Я не хочу идти на попятную, снова утопив себя в пучине сомнений. Я хочу верить в свои чувства.
- Так сказала твоя мама? – Пит, хмурясь, вглядывается в мое лицо.
- Нет, - я качаю головой. – Она сказала лишь, что недолгое счастье лучше, чем никакого.
- Это почти одно и то же.
- Ты сам хотел, чтобы все было правильно, - возмущаюсь я.
- Хотел, - кивает Пит. – Но вопрос в том, хочешь ли ты?
Я склоняюсь над Питом, опираясь руками на его грудь.
- Хочу, - выдыхаю в его губы.
- Я имею ввиду… - руки Пита ложатся на мою талию. – Хочешь ли ты быть моей женой?
Это небольшое уточнение заставляет меня чувствовать себя неловко. Так ли я хочу быть его женой? Или это нехватка физической близости? Возможно, я сама не знаю ответ на этот вопрос. Но я точно уверена, что хочу провести, возможно, последние несколько недель рядом с Питом. Но он должен быть уверен, что мысль о женитьбе возникла не по причине моего «голода».
- Я хочу быть твоей женой, - твёрдым голосом отвечаю я, глядя в глаза Пита.
Он поджимает губы, подавляя улыбку.
- Я представлял это по-другому, - шепчет он, заправляя выбившуюся прядь волос мне за ухо. – Я хотел бы выбрать тебе кольцо. Достаточно простое, без Капитолийских вычурностей.
- Я не ношу колец, - хриплым голосом говорю я.
- Я хотел бы просить твоей руки у твоего отца, - продолжает он.
Мое сердце, словно укололи огромной иглой. Зачем он говорит о моем отце? Папы нет уже так давно. Я уже почти смирилась с этим. Мне хочется вырваться из объятий Пита, накричать на него. Но я не делаю этого. Я просто сползаю ниже и кладу голову ему на грудь. Пит начинает пальцами перебирать мои волосы. Это немного успокаивает.
- Мне хотелось бы, чтобы твой отец был жив, - тихо говорит Пит. – Чтобы он увидел какой потрясающей выросла его дочь.
Одна единственная слеза скатывается по моей переносице и капает на футболку Пита.
- Ты бы ему понравился, - шепчу я.
Несколько минут мы молчим.
Я начинаю представлять живого отца. Закрываю глаза и почти вижу, как они с Питом весело разговаривают между собой во время ужина в один из тихих и уютных семейных вечеров. Два самых любимых мужчины в моей жизни никогда не встретятся, не пожмут друг другу руки.
- Нам не позволят, - голос Пита вырывает меня из пучины моих фантазий.
- Я поговорю с Койн, - я приподнимаюсь на локте и смотрю ему в глаза. – Она согласится.
Я пытаюсь унять дрожь в коленях. Одно дело представлять себе разговор с Койн, другое – сидеть и ждать подходящего момента.
Смотрю на Пита. Он также напряжен и задумчив. Я взяла на себя разговор с президентом, хоть он и предлагал предоставить это ему. Но нет, я должна сделать это сама.
Сейчас меня больше волнует то, что я должна говорить с ней при всех. Хеймитч разозлится из-за того, что я не поставила его в известность о своих намерениях. Гейл будет просто взбешен. Но так будет лучше, чем выслушивать по отдельности их мнения и отбиваться от попыток переубедить.
Я не смотрю на экран, когда показывают наше пропо из Одиннадцатого. Зажимаю уши, когда слышу Песню долины. Поднимаю взгляд лишь в самом конце, в момент, где мы с Питом стоим на могилах Цепа и Руты на кладбище трибутов. Я отпустила Руту. Мне стало легче.
Я вполуха слушаю поздравления и слова восхищения, когда экран гаснет. Сердце западает. Ладони становятся влажными. Мне душно. Я нервно ерзаю в кресле.
- Ну что же, - Койн постукивает ногтем по столу. – Пропо вышло очень удачным. Президент Сноу готовится выступить с речью сегодня вечером. Мы испортим ему прямой эфир.
Все начинают возбужденно переговариваться между собой. Плутарх что-то говорит Крессиде, активно жестикулируя. Все голоса сливаются в один гул. Но я слышу лишь размеренное постукивание ногтя по поверхности стола. Чувствую на себе ее взгляд.
Нервы не выдерживают. Я вскакиваю на ноги.
- Президент, разрешите обратиться, - громко говорю я.
Все разом замолкают. Теперь все взоры обращены ко мне.
Я мельком бросаю взгляд на Хеймитча. Он хмурится, в глазах немой вопрос «Что ты творишь?».
- Я Вас слушаю, солдат Эвердин, - кивает Койн.
Мои ноги становятся ватными. Я смотрю на Пита в поисках поддержки. Он тоже встает и берет меня за руку.
- Я понимаю, это против правил вашего Дистрикта, - начинаю я.
- Но война против Капитолия – это большой риск, - продолжает за меня Пит.
Я вдыхаю в грудь побольше воздуха и сильнее сжимаю его ладонь.
- Поэтому мы с Питом просим у Вас разрешения пожениться, - на выдохе быстро произношу я.
Я вижу, как меняется выражение лица Койн. Удивление, гнев, усмешка. На остальных смотреть боюсь.
- Я не ослышалась, солдат Эвердин? – громко спрашивает она. – Вы хотите выйти замуж?
Я молча киваю. Похоже, наша идея с треском провалилась.
- Вы прекрасно знаете правила Тринадцатого, - прищуриваясь, она тыкает пальцем в мою сторону. – И вы думали, что я позволю вам их нарушить?
- В глазах Капитолия мы уже женаты! – я начинаю злиться.
- Ваша церемония не несет в себе никакой юридической силы, - качает головой Койн.
- Президент, - встревает Плутарх. – Возможно…
Койн смеряет его уничтожающим взглядом, и мужчина умолкает.
- То, что вы являетесь двигателями восстания, не означает, что вам все можно, - раздраженно говорит она. – Глядя на вас, ко мне ринется толпа молодежи с подобными просьбами.
Я поджимаю губы и до боли прикусываю их зубами.
- Мы позволили бы снять несколько моментов со свадьбы и сделать из них пропо, - спокойно говорит Пит, глядя на Крессиду.
Её глаза загораются. Еще бы, появился шанс создать свадебное видео несчастных влюбленных.
Возможно, это не лучшая идея Пита. Я бы не хотела никаких съемок на своей свадьбе. Но таков компромисс.
Койн задумчиво прищуривается, разглядывая нас с Питом.
- Парень дело говорит, - как бы между прочим вставляет Хеймитч. – Весь Панем должен знать, что Капитолий не смог помешать их свадьбе.
- Нет, - рявкает Койн и бьет по столу костяшками пальцев. – Нет, и на этом обсуждение вопроса закрыто. Мы почти вплотную подобрались к Капитолию, - уже более спокойно говорит она. – Понимаю, вы все устали. Возможно, поэтому в ваших головах рождаются подобные бредовые идеи. Я даю всем вам один свободный от тренировок день. Собрание окончено.
Койн поднимается на ноги и в сопровождении Боггса быстро покидает кабинет.
Тишина, стоящая вокруг давит на уши. Мне кажется, что меня сейчас стошнит. Я хватаю со стола стакан воды и выпиваю его залпом.
Хеймитч слегка сползает в кресле и коротко хлопает в ладоши.
- Молодец, солнышко, - усмехается он. – Идея хороша была. Но кто же знал, что это так разозлит президента.
Я сжимаю зубы. Не хочу сейчас никому грубить, поэтому ничего не буду отвечать.
Финник смотрит на нас с сочувствием. Возможно, им с Энни точно стоит пожениться. Они уже совершеннолетние, им ничего не мешает.
- Это было бы потрясающе, - протягивает Крессида. – Свадьба победителей.
Я резко отодвигаю от себя кресло, и оно опрокидывается на спинку.
- Чтоб она сдохла, - цежу я сквозь зубы и быстрым шагом направляюсь к двери.
Плевать, если кто-то это слышал. Такие слова могут счесть за измену. Но я настолько зла сейчас, что меня это не волнует. Я готова прямо сейчас отправить стрелу в сердце Койн.