С улыбкой Бьюла снимет платок со стеклянного шара – она его заранее выносит из кибитки.
Разумеется, стеклянный шар никакого отношения не имеет к предсказанию судьбы – но без него нельзя. Старая цыганка школ не кончала, а знает, как дела делаются. Ни стекляшка, ни хрусталь, ни аметистовый талисман, ни спитой чай, ни кроличья лапка ей не нужны. Этот хлам она держит для клиентов, потому что им подавай нечто осязаемое. Знай деревенские гусыни, что старой Бьюле ведомо и прошлое их, и будущее, – они бы наутек пустились от кибитки. Но и денег бы не заплатили, а что ж в том хорошего?
Из шатра Вебба послышался писк – проснулась маленькая Бусал. Наметилось движение, цыгане подтягивались, разжигали огонь, готовились к наступающему дню. Истинный цыган ночует не в кибитке, где ни пылинки нет, ни пятнышка, где сверкает медная утварь и светится тончайший фарфор. Как и сама Бьюла, члены ее табора спят в шатрах. Натягивают холст на березовую или рябиновую раму – и готово. Кибитки же используют для особых случаев. Бьюла подняла взгляд на рассветное солнце, снова посмотрела на поля. С росной земли навстречу новому дню поднимался туман. Бог с ними, с жителями Геронсдина. Каждого из них, всех без исключения, окутывает темная тень; за каждым тянется она, как хвост, гнет к земле, ни на миг не дает выпрямить спину. В Геронсдине обитают призраки, и нет от них покоя селянам – ни днем, ни ночью.
Бьюла нагнулась над чайником – и лицо ее исказила пульсирующая боль, и перед глазами вспыхнул свет. Это было уже не впервые – старая цыганка успела привыкнуть к таким приступам. Чайник грохнулся на уголья, иссохшая рука дернулась ко лбу, веки сомкнулись, но и на их исподе продолжали плясать языки огня. «Снова этот огонь». Бьюла хватала ртом воздух, жар поднимался от ступней к животу, ноги взмокли от пота, ладони стали липкими. И в очередной раз явилась Бьюле молодая женщина. Явилась прямо из пламени, не виденная раньше вживую. Теперь, Бьюла знала, встречи ждать недолго. Женщина была высока ростом и черноволоса. Волосы не очень длинные, но и не такие короткие, как у этих гадже. Бьюла прислонилась к кибитке. Сразу же рядом возникла ищейка, подставила для опоры поджарый бок. Женщина из пламени знала горе, видела смерть. Она шла одна – но Бьюла видела на ее плечах груз, который мало-помалу становился легче, поднимался, как утренний туман, чтобы вовсе исчезнуть. Ты сильная, думала Бьюла про женщину; ты… Старая цыганка тряхнула головой. Видение поблекло, женщина отвернулась, шагнула обратно в огонь, исчезла.
Прижимая ладонь ко лбу, все так же прислоняясь к кибитке, старая цыганка с опаской открыла глаза и огляделась. Прошло всего несколько секунд, но Бьюла видела достаточно, чтобы уяснить: приближаются трудные времена. Цыганка рассчитывала найти в черноволосой женщине союзницу; впрочем, были у нее и сомнения на этот счет. Не сомневалась Бьюла в трех вещах: конец ее близок; перед смертью она встретится с женщиной из пламени, причем та сама явится к ней; эта женщина даром что считает себя обыкновенной, на самом деле преследует и теснит саму Смерть. Ибо таково ее предназначение, ведь она – полуцыганка. Что же касается Смерти, Бьюла Вебб отлично знает: Смерть скоро придет сюда, в деревню Геронсдин, и предотвратить ее появление никак нельзя. Можно лишь попытаться защитить табор.
Солнце поднялось выше. Цыгане останутся на этом месте еще дня три, затем переберутся на поляну, что лежит сразу за фермой, натянут шатры подальше от лондонцев. Лондонцы – сборщики хмеля – будут жить в беленых времянках, по вечерам собираться у костра и горланить непристойные песни. А Бьюла, не отвлекаясь от каждодневных забот, станет ждать. Она будет ждать женщину в городской одежде, с аккуратной прической; женщину, наделенную даром предвидения – столь же сильным, как и у самой Бьюлы.
Глава 1
Марта Джонс оглядела своих учеников, скользнула глазами по высокому потолку студии, по бесконечным моткам крашеной пряжи, вывешенным на специальные балки таким образом, чтобы яркая краска не пачкала стены. Шесть деревянных ткацких станков теснились в углу – места было мало. Стол Марты – видавший виды, дубовый – помещался у двери и был завален бумагами, книгами и эскизами. Справа от стола виднелась древняя кушетка с красным бархатным покрывалом, маскирующим штопку на обивке. Слева, у стены, стояло несколько прялок, рядом – коробка, где Марта хранила шерсть, собранную во время воскресных загородных вылазок. Конечно, у Марты налажены прямые поставки необработанной шерсти – но ей нравится снимать клочки с боярышниковых и ежевичных изгородей. Овцы имеют обыкновение чесать бока об эти изгороди, оставляя на колючках изрядное количество ценного материала.