Однако панславистский триумф оказался недолговечным. Впрочем, отметим, что вне его изначально осталась южная часть славян, чей амбициозный лидер Йосип Броз Тито сумел создать свою малую славянскую империю в зазоре между западным и восточными блоками. Пражская весна, движение «Солидарности» в Польше достаточно быстро покажут, что славянские страны, чья культура сформировалась при решающем влиянии германо-римо-католического мира, обладают слишком сильными самобытностью и национализмом, чтобы считать естественным для себя доминирование варварской в их понимании России. В самом СССР, несмотря на разгром бандеровского движения, продолжавшего сопротивляться вплоть до 50-х годов, Западная Украина также была чем-то вроде Прибалтики — формально советской, но глубоко антикоммунистической и антироссийской в душе.
Поэтому ядром славянского единства фактически оставалось «общерусское единство», теперь уже понимаемое как единство «трех братских народов» — русского, украинского и белорусского, а не трех ветвей одного, как раньше. При этом кавказскую группировку у власти в лице Берии после смерти Сталина добивает этнический украинец Хрущев, использовавший для этого русского Жукова и избавившийся от него потом за ненадобностью. Но и после отстранения Хрущева позиции выходцев из Украины в советском руководстве остаются доминирующими: уроженец Днепропетровской области Брежнев, сибирский украинец Черненко, выходец с Юга России с украинскими корнями Горбачев. С учетом того, что происхождение другого выходца из Ставрополья — Андропова неизвестно (по распространенной версии — еврейское), можно сказать, что собственно представителей великорусской глубинки и среды среди фактических (партийных) лидеров СССР так и не было. Само же их положение в красной империи отличалось двойственностью. С одной стороны, именно они были ее главными строителями и скрепляющим разные ее народы цементом — «старшим братом», «великой Русью, сплотившей навеки союз нерушимый республик свободных», «руководящей силой Советского Союза среди всех народов нашей страны», как их назвал Иосиф Сталин. С другой стороны, призванные играть эту роль объединяющей и руководящей силы, русские не могли иметь того, что полагалось другим народам — своей республиканской партии, академии наук и ряда других национальных атрибутов союзных республик.
В 60–70-е годы на фоне оттепели (предыдущей попыткой, судя по всему, была история с Ленинградским обкомом ВКП(б), разгромленным Сталиным за предложение создать российскую компартию) в русской среде начинается критическое осмысление своего положения в СССР. Проблемы «неперспективных деревень», планы поворота сибирских рек в Среднюю Азию, неравномерный экономический обмен между республиками, становятся поводами для такого осмысления. Еще одной важнейшей составляющей «русского вопроса» становится демографический кризис, а точнее надлом русских, получивший у демографов название «русский крест», который начался в 70-е годы. Его причиной стали даже не столько колоссальные потери, понесенные за XX век, но разрушение этносоциально-демографической матрицы, позволявшей их восполнять — крестьянского патриархального уклада и большой многодетной русской семьи.