Выбрать главу

Советское стало пониматься как российское, российское как русское в широком смысле, однако, внутри него требовалось закрыть вопрос с идентичностью и собственно русских. Уже в 2000-м году, выступая на похоронах генерала Михаила Малофеева, Путин в отличие от Ельцина отчетливо делает акцент на «настоящем русском генерале», «простых русских людях», «русской армии». В 2003 году власть решается наряду с правящей «Единой Россией» допустить на выборы отдельную партию национал-патриотов «Родина». Однако ее успех в виде полученных 9 % голосов и собственной фракции в Госдуме встревожил руководителей внутренней политики Кремля. Как бы лидер партии Дмитрий Рогозин, позже разменявший ее на должность путинского чиновника, ни называл свою партию «спецназом президента», допустить существование в публичной политике амбициозной силы, оспаривающей право Кремля эксклюзивно представлять основной народ страны и предлагающей себя власти в качестве контрагента на этом поле, в Кремле не могли. Тем более это было верно в отношении многочисленных русских националистических организаций с откровенно или плохо скрываемым оппозиционным отношением к власти.

Дмитрий Рогозин (фото)

Поэтому, примерно к концу десятых годов происходит зачистка политического русского национализма, пытавшегося стать альтернативой правящей партии в начале — середине нулевых. Однако сам его мобилизационный потенциал власть решает поставить себе на службу, а силой, которая успешно заполняет высвободившуюся нишу аккумулятора русского самосознания, в этот момент становится новая — старая асабийя — Русская Православная Церковь Московского Патриархата. Но чтобы понять, почему это произошло именно в этот момент и как это произошло, нужно отмотать ленту повествования немного назад.

В перестроечные годы внутри РПЦ оформились две конкурирующие фракции — интеллигентского православия, часто обновленческого толка, и народного православия, де-факто черносотенного, ставшего враждебным ельцинской власти в 90-е годы. Отдельно надо отметить появление внутри интеллигентского православия прослойки «детей Арбата», центром притяжения которой становится Александр Мень, таинственно убитый, как и близкий к черносотенной партии Игорь Тальков. Фигурой, удерживавшей вместе эти две фракции был тогдашний патриарх РПЦ — обрусевший балтийский немец Алексий Ридигер. Во взаимоотношениях с властью уже при нем во многом оформилась нынешняя политика РПЦ, заключающаяся в постепенном возврате церкви дореволюционных позиций, но делалось это относительно осторожно, без претензий определять политику государства, которая оставалась прерогативой неосамодержавной (суперпрезидентской) власти.

Однако по мере усиления РПЦ в ней все больше давала о себе знать новая амбициозная партия, не принадлежавшая ни к интеллигентскому, ни к народному православию, но близкая к власти и делающая ставку на сильных мира сего — в политическом классе, бизнес сообществе, спецслужбах. Нейтрализовав фронду церковному истеблишменту и власти со стороны народного православия, она поставила себе на службу основные массовые умонастроения последнего, как Кремль поставил себе на службу умонастроения русского национализма. При этом данная группа абсорбировала оппортунистов интеллигентского православия, а в оформлении ее идеологии приняли активное участие лица с откровенно сионистским бэкграундом вроде Аркадия Малера, еще в 90-е годы называвшего себя красно-коричневым сионистом, а в начале нулевых ставшего глашатаем «политического православия». Эти люди наследовали меневские представления об особой роли и миссии евреев в христианстве и в частности «русских евреев» в «русском православии», но в этот момент политической платформой для их реализации должен был стать уже не перестроечный прогрессивный романтизм, а «новый консерватизм». По сути, эти процессы повторяли то, что к тому времени уже произошло в США — вытеснение «старых консерваторов» (палеоконов) «новыми консерваторами» (неоконами), со значительным присутствием внутри последних вчерашних либералов и леваков, а также евреев в роли авангарда «иудеохристианской» цивилизации. В России эти круги добиваются утверждения политического господства православия, главный вызов которому исходит со стороны трех сил: извне — от «исламизма», изнутри, в том числе со стороны фрондирующей части «арбатских» кругов — от постмодернистского «либерализма» (то, что на Западе называется «левым либерализмом»), и совсем изнутри, со стороны активной части националистов основного народа — от «неоязычества» как основы «нацизма».