Есть и другая разновидность «красного дискурса», на которой следует отдельно остановиться — т. н. «национал-большевизм», представленный разными группами и персоналиями, которым свойственно воспринимать «советский проект» как русский национальный, в радикальной версии — противопоставленный колониальной по своему характеру «романовской» (романовско-готторпской) империи. Такой взгляд породило сочетание двух мыслительных парадигм, особенно распространенных среди «русских патриотов» — склонности выдавать желаемое за действительное, потом подгоняя под это желаемое аргументы, порой, самые фантасмагорические, и крайний конспирологизм, вытекающий из нее же, то есть, нежелания принимать суровую реальность, как она есть, вместо чего у нее ищется «второе дно».
Очевидная же реальность советского проекта с момента его утверждения и до его падения была недвусмысленно, открыто и аргументированно обоснована его официальной идеологией — марксизмом-ленинизмом. Из нее следует, что советский проект от начала и до конца мыслил себя как проект интернациональный, то есть глобальный, основанный на вероучении его жрецов — Маркса и присвоившего себе право быть его толкователем Ленина. То, что оставленные последним адепты в сжатые сроки примитивизировали это вероучение, сведя его к культу, а последние их поколения в большинстве не только не верили в него, но и толком его не понимали, дела не меняет — «советский проект» утвердился вместе с идеологией марксизма-ленинизма и потерпел крах тоже одновременно с ней.
В русском большевизме, конечно, можно находить реальные или мнимые «национальные» корни — коллективизм, общинность, мессианство, неотмирность, жажду справедливости и т. д., и т. п. Однако надо очень четко понимать — все это было присуще широкому революционному и освободительному движению на рубеже XIX и XX веков, особенно его «народнической» части. Однако в «естественном отборе» внутри этого движения победила сплоченная партийная секта со своей фундаменталистской идеологией, точно так же как в Германии в 20–30-х годов в аналогичном отборе внутри широкого националистического (фелькише) движения победила вождистская партия с не менее фундаменталистской идеологией, непримиримая к конкурентам. Только если в Германии она была условно национальной (почему условно, см. в главах 14 и 18), а в России интернациональной, глобалистской и абсолютно западной по своему идейному генезису.
То, что эта идеология в лице ее носителей оседлала какие-то стихийно национальные элементы и мотивы не только не отменяет субординации между ними, но и не противоречит ее интернационализму, как мы это показали в главах 15 и 16. Конечно, можно понять «патриотов» красного извода, которым хочется верить, что на смену трехвековому колониальному западническому правлению в 1917 году пришло истинно национальное, но что поделаешь — это абсолютно не соответствует действительности. Силы, взявшие власть в 1917 году, были не менее западническими и колониалистскими по отношению к туземцам и их отличие от «Романовых» в этом смысле можно усмотреть в том, что они не хотели примиряться с ролью России как периферии в мир-системе с западным ядром, но пытались создать вместо нее новую, где она будет центром. Но ведь и вступление «Романовых» в первую мировую войну можно объяснить тем же желанием, как и предшествующие этому три четверти века соревнования с Англией — разгромившая на континенте Германию и Австрию, взявшая под контроль столь желанные «проливы» Россия тоже из сырьевой периферии могла бы превратиться в центр мира — и именно срыв этой программы белые «булкохрусты» вменяют в вину красным, чуть ли не обвиняя их в работе на Англию.
В действительности предпосылки для национальной революции в России благодаря империалистической авантюре «Романовых» к 1917 году были, как была и сила, объективно представляющая соответствующую повестку — эсеры. О том, почему у них не получилось, а у большевиков получилось мы уже не раз писали и повторяться не будем, но надо четко осознать — в этот момент национальная революция потерпела поражение и победил интернациональный догматический проект западного происхождения, оседлавший и нейтрализовавший ее.