Что неясно, так это отношение „Республики четырёх народов“ к гигантским пространствам Сибири. Возможно как проникновение польско-белорусско-украинской колонизации (в дополнение к предыдущей великорусско-казачьей), так и возникновение антипольских русских государств, этой колонизации противодействущих. Трансформировались бы эти „островки“ русского сопротивления в наши „13 штатов“? Интересная судьба ждала бы Казанское государства Никанора Шульгина. Как бы среагировало это русско-татарское государство на польскую экспансию? Опять же, учитывая, что ляхи тогда ещё не доросли до „прометеизма“, вероятней всего единый фронт народов Поволжья против агрессоров».
8. Колонизация России и «похищение Европы»
Петр I (портрет)
Констатируя произвольный характер ломки и строительства Петром России, надо помнить, что его действия во многом стали ответом на внутриполитический кризис, возникший в Московии еще во времена его отца Алексея Михайловича.
Поддержав реформацию Никона, он в то же время столкнулся с ним из-за его амбиций, точнее, обоюдных амбиций царя и патриарха — лубочный миф о некой «симфонии» таковых в допетровской Московии, как видно, не выдерживает никакой проверки реальностью. Никон оказался в опале, был низвергнут как из патриаршества, так и из священства. Реабилитация его началась прямо накануне его смерти, а завершилась после нее — уже при Федоре Алексеевиче. Тем не менее, конструкт созданного в результате никоновских реформ новомосковского православия не стал ни цельным, ни устойчивым. Внутри него фактически оформились две линии: одна, малорусская, представленная идеологами вроде Симеона Полоцкого, фактически, квази-папистская и парауниатская. Это проявилось, как в предложениях Полоцкого учредить Московского Папу, которому будут подчинены 4 патриаршества (Новгородское, Казанское, Тобольское и Астраханское), так и в деятельности последнего местоблюстителя патриаршего престола Стефана Яворского, который в своей полемике с крипто-протестантами уже явно опирался на католическое богословие. С другой стороны, следующий после Никона и последний полноценный предсинодальный патриарх Иоахим — это линия новомосковского великорусского консерватизма, в равной степени анти-старообрядческого и анти-униатского (и вообще анти-иноверческого).
Не менее интересны и показательны события, происходившие в политической, а точнее, культурно-политической плоскостях. И опять же, разрыв с еще не успевшей отстояться новомосковской идентичностью намечается уже при Алексее Михайловиче, когда потомственные великорусские формирования стрельцов начинают тесниться полками нового образца, укомплектованными иностранными специалистами. На этом фоне возникает ситуация династической чехарды после его смерти и затем смерти его старшего сына Федора, когда в условиях регентства их старшей сестры Софьи на стыке различных культурно-политических и религиозных партий возникают группы сторонников и противников двух братьев и потенциальных наследников престола — Ивана и Петра. В этой ситуации у юного Петра, чье ультра-западническое мироощущение было продуктом развития, наметившегося еще при его отце, видимо, и возникает желание порвать с этой затхлой атмосферой склок и интриг максимально радикальным образом, начав строительство государства с чистого листа.
Но перед тем, как перейти к этому, пара слов о его сестре Софье, которая часто рассматривается как последняя надежда на сохранение или возвращение старого московского уклада. Такой вывод делается на основании поддержки Софьи стрельцами, в среде которых были развиты про-староверческие настроения. Поэтому в некоторых легендах сама Софья, после неудачного стрелецкого бунта пожизненно заточенная в монастырь, считается чуть ли не староверческой мученицей или даже спасенной святой. Реальность, однако, заключается в том, что Софья была злой гонительницей староверов, а в идейном отношении тяготела к парауниатской партии, идеологом которой был Полоцкий. В этой связи неудивительно, что ее эмиссары искали присоединения России к т. н. Священной лиге — антиосманской коалиции католических монархий — старая мечта парауниатской группировки в России, как мы помним, еще со времен Ивана IV. По этой причине, если среди стрельцов и присутствовало какое-то количество староверов, это не дает основания рассматривать Софью как представительницу их интересов, напротив, скорее они в данном случае использовались ей «в темную».