Емельян Пугачёв (портрет-реконструкция)
Воевать умели и любили, так же, как и дворяне, их главные противники — казаки и башкиры — боевой авангард революционного движения. Но их сил для борьбы с хорошо вооруженной, обученной и частично возглавляемой немецкими профессионалами вроде Миниха, рекрутирующей человеческие ресурсы в крестьянской массе армии было мало. Понятное дело, что те же башкиры мобилизовать на войну русское крестьянство не могли, а на Урале их тактика сожжения заводов на отнятых у них вотчинных землях, напротив, настраивала против восставших часть рабочих. Осуществить такую мобилизацию крестьян пытались казаки и сам Пугачев, и на этом и связанных с этим вопросах надо остановиться поподробнее.
Уже Степан Разин пытается выйти за рамки чисто казачьих восстаний и вовлечь в свои ряды великорусских крестьян, что и привело к отторжению от него казачьей старшины (истеблишмента), которая предпочла «договорняк» с властями войне за непонятные цели и чужих мужиков. Пугачев продолжил линию Разина, придав ей вид завершенного и очень цельного социо-политического проекта, смысл которого заключался в заказачивании, то есть, милитаризации и организации на новых принципах всех своих сторонников. Однако крестьяне в своей массе не хотели превращаться в казаков, то есть, вооруженный, ответственный, самоорганизованный и воинственный народ, который, как показывал пример казаков и башкир, только и мог противостоять регулярным имперским силам.
Пушкин и дворянская пропаганда изобразили Пугачева как взбалмошного авантюриста. Но внимательный анализ его действий и заявлений (в виде многочисленных воззваний) позволяют предположить, что это был несостоявшийся революционер с последовательной программой учреждения нового национального государства и империи с новыми принципами межнациональных отношений. Вот, что пишет об этом современный российский историк Николай Лысенко:
«Государственное мироустройство Казацкой Руси — каким его видела повстанческая Военная коллегия и сам Емельян Пугачев — предполагалось устроить просто и целесообразно.
Венчать „властную пирамиду“ должен был „народный царь“, который не мог, по-видимому, иметь наследных прав и должен был избираться из состава казацкой старшины за проявленную политическую мудрость и военные дарования. Основанием „трона“, фактически российским „новым дворянством“, взамен поголовно истребленного русского и иноземного дворянства эпохи Романовых, должны были стать этнические казаки. За свои заслуги в военно-политическом крушении самодержавия этнические казаки навечно приобретали особый государственный статус, становились фактически „первыми среди равных“.
Великорусский народ в лице своих трудовых сословий приобретал полную гражданскую и хозяйственную свободу. Крестьяне, кроме того, получали право выбора: либо становиться казаками и нести все тяготы военно-полевой службы, либо перейти на положение неких сельских „аборигенов“, подобно финно-угорским племенам Европейского Севера, с которых и спроса никакого, и никакого их влияния на государственную жизнь.
Степные тюркские и ойратские народы Поволжья и Урала — искренние союзники Яицкого Войска в борьбе с империей Романовых — получили бы, в случае реализации проекта „Казацкой Руси“, полную автономию во внутринациональных и религиозных вопросах. Казацкая Русь должна была решительно прекратить вялотекущую, крайне непоследовательную, а оттого заведомо неудачную политику русификации и „православного просвещения“, которой терзали самобытные степные народы в империи Романовых. Логика государственно-политического процесса в Казацкой Руси неизбежно поставила бы, по-видимому, вопрос о воссоздании Башкирского и Калмыцкого ханств — как союзных, „клиентских“ (пользуясь древнеримской терминологией) государств, тесно связанных с Казацкой Русью экономическими интересами и брачными союзами политических элит.
Следует отметить, что важнейшие этнополитические черты Казацкой Руси очень сближают этот проект с фактической этнополитической реальностью Римской империи первых императоров. Идея выборности „народного царя“ казацким войском полностью соответствует практике выборности римского цезаря армейскими легионами. Статус свободного великорусского народа, не обязанного ничем Казацкой Руси, но и не допускаемого к систематическому участию в политической жизни государства, созвучна римскому статусу „союзника римского народа“, которым наделялись дружественные Риму, но чуждые по генетике и культуре народы.