– Тогда для чего вам эти машины?
– Для поездок в космос. Ими имеет право пользоваться только институт по древней истории для посещения цивилизаций, которые не оставили о себе достаточного количества сведений.
– А откуда вы так хорошо знаете болгарский? – спросил он, так как этот вопрос волновал его больше всего.
– Да ведь я болгарка. Так вот, пространственно я опустилась точно. Наш учебный полигон находится как раз на этом месте, но, разумеется, несколькими веками позже… Пожалуйста, ничего не трогайте! – поспешно добавила она и, похоже, это предупреждение было сделано с опозданием. Лампа, освещавшая помещение бледным искусственным светом, мигнула, в груди Кирилла тоже как бы что-то оборвалось, потом похолодело, словно он мчался в скоростном лифте.
– Мы летим! Что вы наделали?! – испуганно закричала Циана.
На невидимом до сих пор экране, который Кирилл заметил только сейчас, таяло, отдаляясь, поросшее кустарником поле, разделенное надвое утончавшейся на глазах рекой.
– Ничего. Просто вон за тем блоком был небольшой зазор, и я слегка нажал на блок…
Циана стала нажимать на все кнопки сразу. Они не западали, но меняли свой цвет постепенно на красный, зеленый, оранжевый и наконец синий.
– Все бесполезно, – сказала Циана упавшим голосом, и в этот момент какой-то резкий толчок повалил их обоих в кресла. Экран залила молочная пустота, а над ним быстро отсчитывал цифры маленький клавишный счетчик.
– Что он показывает? – указывая рукой на счетчик, спросил Кирилл.
– Годы, сквозь которые мы летим. Господи, что же произошло с машиной?
– Но почему счетчик отсчитывает сразу такое огромное количество лет?
– Как только приблизится к цели, перейдет на дни, часы, а затем на минуты.
У Кирилла совсем похолодело под ложечкой.
– Значит, если верить вам, мы летим в будущее?
– Я не знаю, куда мы летим! Полет был запрограммирован на автоматическое возвращение, но всего лишь на пятьдесят лет назад, мы же сейчас, как я понимаю, тронулись с отметки триста пятьдесят лет.
За время, что длился этот странный полет, Кирилл пришел в себя и решил даже пошутить:
– Дай-то бог высадиться в каком-нибудь таком месте, где можно расписаться. Я пока еще не раздумал жениться на вас.
– А что, когда вы женитесь, вы еще расписываетесь где-то? – она удивленно посмотрела на него.
Он хотел было ответить, что расписываться вовсе не обязательно, но в этот момент мелькавшие на счетчике цифры окрасились снова в синий, а затем в зеленый цвет и стали замедлять свой бег. Они увидели, как и прямоугольнике экрана к ним начало приближаться нечто похожее на огромный каток, окруженный строениями с многочисленными сводами.
– Это институт! – радостно завизжала Циана, – схватив его за руку. Но уже в следующее мгновение встревожилась: – А что мне теперь делать с вами?
Все происходившее продолжало оставаться для Кирилла Монева до такой степени невероятным, что ему не оставалось ничего другого, как постоянно шутить. И он сказал:
– Что делать? Да все очень просто: теперь вы возьмете меня в мужья.
Прикосновение машины к посадочной полосе было едва ощутимым. Все так же автоматически открылся люк, и кабина наполнилась солнцем и ароматным воздухом. Кирилл собрался было встать, но Циана подняла руку, и он вынужден был сесть обратно в кресло.
– Сядьте! – приказала она. – Я немедленно должна возвратить вас обратно.
Однако, несмотря на то, что Циана нажимала поочередно на все кнопки, расположенные на пульте управления, люк не закрывался и машина не взлетала.
– Управление блокировано!… Куда же мне спрятать вас?
– Циана, ты почему не выходишь? Что случилось? – донесся до них властный мужской голос. – Циана!
Девушка тяжело вздохнула, зажмурилась и выпрыгнула из люка вниз головой, словно решила покончить с собой. Кирилл осторожно высунул голову из люка и увидел, что Циана стоит с виноватым видом перед двумя молодыми мужчинами, одетыми в такие же, как и у нее, серебряные костюмы. Один из них подал Кириллу знак, чтобы он вылезал, и он неуклюже свесил ногу в грязном резиновом сапоге из люка, но все не решался прыгать, боясь испачкать ослепительно белую взлетную полосу (именно она показалась ему сверху похожей на каток).
– Спускайтесь же! – поторопил его мужчина.
– Он помог мне починить машину. Все произошло совершенно случайно! – оправдывалась сквозь слезы Циана.
Спрыгнув наконец, Кирилл хотел было подтвердить сказанное, но мужчина дал понять, чтобы он помолчал. И снова обратился к девушке:
– Только, пожалуйста, не болтай глупостей! Этим ты только осложнишь свое положение. Что касается меня, я попытаюсь забыть все твои оправдания, иначе, если довести эти сведения до экзаменационной комиссии, тебя просто не допустят к экзаменам. Или до тебя не доходит, что ты натворила?
– Я не виновата! Почему машина допускает такой огромный разброс во времени?! – перешла в наступление Циана.
Но на этот раз оказалась окончательно повергнутой:
– А ты что, до сих пор не догадалась, что и разброс, и поломка были запрограммированы в учебных целях? От тебя требовалось всего лишь выйти из машины, установить, куда ты попала, и сразу же возвратиться обратно. И ничего подобного не произошло бы. В худшем случае, твой визит стал бы еще одной легендой о летающих тарелках. И еще, ты должна была заметить, что один из контактов блока управления отошел буквально на миллиметр. Но даже если бы ты не заметила этого, он все равно встал бы на место минут через пять – так было запрограммировано. А ты не только ничего не заметила, но ко всему еще приволокла нам этого человека, хотя отлично знаешь, что всякие контакты с двадцатым веком запрещены.
На глаза Цианы стали наворачиваться слезы.
– Что, неисправности действительно, что ли, не было? – проронила она.
– Это я во всем виноват! – снова подхватил Кирилл, но его опять оборвали, причем совершенно бесцеремонно:
– А вас я бы попросил помолчать!
– Ну и манеры! – раздраженно бросил Кирилл.
– По всему видно, что вы образованный человек, – обратился к Кириллу другой мужчина, до сих пор молчавший, и очень странно поглядывавший то на Циану, то на Кирилла – своего прародителя: на Циану с явной любовью и состраданием, а на него – с детским любопытством. – И должны понять, что мы не имеем права разговаривать с вами. Поэтому, как только запрограммирую машину, я сразу же возвращу вас обратно.
Он направился к машине, и Кирилл крикнул ему вслед:
– Да кто вы такой, что распоряжаетесь мною, как…
– Инженер-эксплуатационник, – ответил парень, и Кирилл понял, что тот не уловил смысла сказанного им.
– Послушайте, коллега, – старался быть как можно вежливее Кирилл, но второй мужчина оборвал его начальственным тоном:
– Пойдемте со мной!
Однако Кирилл не пошел к ним. Ему хотелось обнять и утешить плачущую Циану. Но она не позволила ни того, ни другого, и он снова взорвался:
– Я расскажу, какие злые и невоспитанные люди наши потомки!
Потомок-начальник ухмыльнулся и бросил через плечо:
– Вряд ли кто-нибудь поверит вам, что вы были здесь. К тому же, мы сотрем кое-что из вашей памяти. Ну, пойдемте!
– Но ведь это чудовищно, это фашизм! Мы с Цианой любим друг друга!… Но если вы так относитесь ко мне, то отдайте мне ее и мое время.
Разумеется, это было очередной его глупостью и в какой-то мере унижением. И когда Кирилл Монев понял это, он закричал срывающимся от волнения голосом:
– И я не позволю вам издеваться над собой!
– Из памяти Цианы мы тоже сотрем эту вашу обоюдную блажь!
– Но послушайте, молодой человек, – обратился Кирилл к начальнику, и в это время из открытого люка донесся смех инженера, который сказал: