— В чем-то вы правы, — отозвалась я. — Дядя не слишком-то одобряет магов, но это не мешает ему быть хорошим человеком. Он заботится о нас с Олли…
— Олли?..
— Это мой младший брат, Оливер, — пояснила ему. — Он серьезно болен, и дядя платит большие деньги, чтобы поставить его на ноги. Так что не смейте говорить о лорде Корнуэлле плохо!
— Я и не думал, — пожал герцог плечами. Затем сделал приглашающий жест, и мы пошли дальше.
Наш путь лежал в отведенное для избранниц короля Крыло Невест, расположенное, по словам Джеймса Стенвея, в восточной части дворца. Чтобы туда попасть, нам пришлось порядком поплутать по длинным галереям, один за другим минуя просторные залы, которые могли бы посоревноваться друг с другом роскошью своего убранства.
Наконец, мы попали в картинную галерею, где у меня снова перехватило дыхание. Настолько, что я даже остановилась, чтобы получше рассмотреть портреты королей и королев династии Стенвеев, и сразу не расслышала, что говорил мне герцог.
— Агата, — неожиданно позвал он. — Агата Дорсетт!
Повернула к нему голову — оказалось, Джеймс Стенвей снова улыбался.
— Вы забавная, когда открываете рот и смотрите на мир огромными изумрудными глазами, — произнес он.
На это я закрыла рот. Надо же, ну что за глупая привычка?!
— Я слышу, как к нам приближается леди Виторина, — добавил герцог. — Ее неодобрительные шаги не спутать ни с чьими другими… Ну что же, очень скоро нам придется расстаться, и я передам вас с рук на руки распорядительнице отбора. Но мы обязательно встретимся, Агата! Уже этим вечером, на балу по случаю его открытия. Думаю, мне причитается один танец за то, что я вас доставил в целости и сохранности…
— О чем вы сейчас говорите? — спросила я, окончательно запутавшись.
Он что, просит у меня танец?! Джеймс Стенвей, герцог Раткрафт просит танец у меня?!
— Я говорю о том, что вы хорошо влияете на моих племянников, леди Корнуэлл! — заявил он. Затем повернулся и поприветствовал подошедшую к нам пожилую даму. — Леди Виторина, посмотрите, кого я вам привез!
Она посмотрела, да и я тоже.
Седые волосы распорядительницы были собраны в строгую прическу и уложены на затылке. Черное платье полностью закрывало шею, из всех украшений присутствовала лишь одна маленькая аметистовая брошь на плече. Лицо леди Виторины было строгим, худые губы сжаты в тонкую линию, и на миг я засомневалась, способна ли она улыбаться.
Впрочем, куда больше меня заинтересовали ее руки. Потому что они были сложены именно так, как нас учили в приюте.
Выходило, что леди Виторина тоже имела отношение к Сестринству Святой Истонии.
— Милорд, — произнесла она полным достоинства голосом, посмотрев на герцога Раткрафта, — значит, вы привезли… — Уставилась на меня. — Леди Корнуэлл, не так ли? Последняя из невест нашего короля.
И самая незавидная, добавила я про себя. Впрочем, тут же спохватилась и, поклонившись, произнесла:
— Доброго вам дня, леди Виторина, и пусть Боги будут к вам благосклонны! Да, я прибыла на отбор самой последней. Но мы живем на северной оконечности Арондела, и письмо с приглашением пришло к нам с задержкой. К тому же по пути в столицу мой корабль угодил в шторм, и только благодаря помощи и заступничеству Святой Истонии…
Леди Виторина с явным интересом слушала мой рассказ.
На этот раз я не стала врать. Сказала, что вещей у меня с собой нет. Только этот саквояж, в котором лежат мой паспорт, приглашение на отбор и молитвослов. Горничной у меня тоже нет, но я готова предстать перед королем такой, какая я есть, и в том, что на мне надето.
Потому что стыдиться мне нечего. К тому же, молитвами Святой Истониии….
На это герцог, улыбнувшись, откланялся и ушел, заявив напоследок, что оставляет меня в компании леди Виторины и Святой Истонии. Нам троим явно есть что обсудить и без него.
— Монастырь и приют Святой Истонии на Хокке, не так ли? — поинтересовалась распорядительница, когда высокая фигура Джеймса Стенвея исчезла за дверью картинной галереи. Дождавшись моего положительного ответа, спросила: — Кто сейчас там настоятельница?
— Матушка Тилиния.
— А Старшая Сестра?
— Сестра Инноренция, — отозвалась я и украдкой вздохнула, вспомнив, как мне доставалось от излишне строгой монахини.
Леди Виторина снова окинула меня взглядом, после чего сказала, что обе ей прекрасно знакомы.
— Что случилось с твоей одеждой, дитя? — мне показалось, что голос распорядительницы потеплел.
— У меня нет другой одежды, — призналась ей. — Боги дали, Боги взяли… Но нас в приюте учили смиренно принимать их выбор.