В сумки отправились два тщательно сложенных черных платья, лишенные оборок и рюшей, кофточки, простые нижние юбки, ночные сорочки, панталончики, запасная черная шапочка, две запасные пары толстых шерстяных чулок, подвязки, носовые платки, тряпки для месячных, запасная пара черных перчаток и рабочая шкатулка. После некоторого раздумья она положила пару домашних туфель в мешочке поверх ночных сорочек на случай, если пол в ее комнате окажется холодным или грязным. Для чтения — том произведений Уильяма Шекспира и молитвенник. Аккредитив покоился в кармане платья на ней — она пришила по такому карману к каждому из трех своих платьев, чтобы ни на минуту с ним не расставаться.
На ней было ее третье черное платье, поверх которого полагалось бы надеть мантилью, но, презирая мантильи как неудобные и не греющие, она сделала себе пальто на манер мужчины. Оно застегивалось спереди, доходило ей до горла вверху, до колен внизу и до запястий. Ее шляпка также была домашнего изготовления: даже хартфордские шляпницы не выставляли в своих окнах ничего и вполовину столь безобразного. Спереди маленький козырек, который не мог помешать ни ей, ни кому-нибудь еще, и просторная тулья, удобно вмещавшая и шапочку и волосы. Крепко завязанные под подбородком прочные ленты гарантировали, что шляпку не сдует никакой ветер. Для ног имелась единственная пара обуви — шнурованные сапожки на низком каблуке без намека на какую-либо моду.
Ретикюль, обнаружила она, пока ожидала в «Синем кабане» прибытия направляющейся на север кареты, был очень тяжелым — кто бы поверил, что девятнадцать золотых гиней весят так много? Накануне в банке она взяла двадцать, но двадцатый уплатила в конторе почтовых карет за билет на перегоны до самого Грэнтема. В нем указывалось, что она будет прерывать свою поездку в Биглсуэйде, Хантингдоне, Стэмфорде и, наконец, в Грэнтеме. Там ей придется купить другой билет, поскольку она намеревалась покинуть Великий Северный тракт.
Огромная колымага тяжело подкатила в полдень; от четырех тащивших ее битюгов поднимался пар, а дешевые места на козлах и империале были набиты битком, и кучер отказался взять новых наружных пассажиров. Пока битюгов перепрягали, Мэри показала ему билет до Биглсуэйда, только чтобы быть обруганной: в его списке пассажиров она не значилась.
— Доедете только до Стивенэйджа, — сердито пробурчал он, когда она начала настаивать. — В Донкастере скачки.
Какое отношение это имело к почтовым каретам на Грэнтем, Мэри не поняла (не понимала она и того, почему джентльменам взбредаете голову ехать в такую даль для того лишь, чтобы посмотреть, как лошади бегут наперегонки), но она смирилась с тем, что сойдет в Стивенэйдже. В дни ее юности, смутно помнилось ей, ее старшие сестры иногда куда-то ездили в почтовых каретах или дилижансах, но только не она. И как она помнила с того времени, ни Джейн, ни Элизабет не брали с собой горничную, хотя иногда дядя Гардинер одалживал им слугу, чтобы оберегать их в дороге. Поэтому она не видела ничего неприличного в том, что едет одна. В конце-то концов, она — старая деза в годах, а не юная красавица, как Джейн или Элизабет в то время.
Забравшись внутрь кареты, она обнаружила, что кучер втиснул по четыре человека на каждое сиденье. И что два пожилых джентльмена справа и слева от нее галантностью не отличаются. Свирепо глядя на нее, они отказались подвинуться, но Мэри Беннет они недооценили. Не испугавшись и не оробев, она решительно ткнула задницей и сумела вклиниться между ними. Как будто подвешенная на очень тесной виселице, она сидела, выпрямившись, и вперяла взгляд в лица четырех пассажиров напротив. К несчастью, сидела она спиной к лошадям, что вызвало у нее легкое поташнивание, и только после отчаянного рысканья ее глаза нашли, на чем сфокусироваться — на шляпках гвоздей в потолке, протянувшихся цепочкой. Как ужасно быть зажатой щекой к брылям среди семи незнакомых людей. Тем более что ни единый не выглядел дружелюбно или склонным завести разговор. Я умру прежде, чем доеду хотя бы до Стивенэйджа! Так она подумала, а затем вздернула подбородок и приготовилась к бою. Я способна на все, решительно на все!