— Лидия, в глубине души ты не можешь не знать, — сказала Элизабет, втайне разделявшая отношение сестры к ее удалению, — Пемберли — фамильное поместье Фица, достаточно знаменитое, чтобы выглядеть вершиной общественного положения. Приглашение погостить здесь — это исполнение заветных надежд. Пемберли требуется ему для продвижения его политической карьеры. Ты причинила несказанный вред, когда ворвалась в столовую, выкрикивая омерзительные непристойности и обвиняя Фица в убийстве. Среди слышавших тебя были самые значительные люди Англии. А также Каролина Бингли, которая все еще здесь. Она использует твое поведение, чтобы очернить и унизить Фица. Как можешь ты винить его за желание избавиться от тебя?
— И очень просто, — сказала Лидия, надувшись. Она оглядела себя в зеркале. — Какие жуткие платья ты носишь, Лиззи! Мне нужны деньги, чтобы купить новую одежду, модную одежду. И надевать черное я отказываюсь!
— Деньги ты можешь получить и новые платья, но не здесь. Фиц нашел уютный дом, «Хеммингс» под Ликом. Там ты будешь жить в таком же комфорте, как мама в мэноре Шелби. Покупки ты сможешь делать в Стоук-на-Тренте или в Стэффорде. Фиц открыл для тебя счета у нескольких модисток в обоих городах. Твоя компаньонка мисс Мирабель Мэплторп получила список этих лавок.
Лидия выпрямилась.
— Компаньонка? О чем ты, Лиззи? Мне компаньонка не нужна.
— По-моему, нужна, дорогая.
Ах, до чего мучительное положение! Фиц был бы счастлив самолично объяснить Лидии положение вещей, но это привело бы к такой сваре! И потому Элизабет упросила позволить ей сообщить новости Лидии, думая, что ей следовало бы надеть шляпу колдуньи. Она попыталась еще раз:
— Дорогая, твое здоровье пошатнулось. А это значит, что тебе нужен кто-то, по крайней мере покаты не окрепнешь. Мы наняли респектабельную даму ухаживать за тобой — отчасти сиделку, отчасти компаньонку. Зовут ее мисс Мирабель Мэплторп. Она из Девоншира.
Оттертое от румян и прочего лицо Лидии выглядело странно облысевшим, так как его белобрысость распространялась и на брови с ресницами — абсолютно бесцветные. Опухлость исчезла, поскольку у нее не было доступа к вину или другому алкоголю после того, как Хоскинс дала ей портвейна, а с тех пор прошло шесть суток. Из чего следовало, что Лидия томилась жаждой и созрела для скандала.
— Мне требуются к завтраку две бутылки кларета, — сказала Лидия. — И предупреждаю тебя, Лиззи, если я их не получу, то устрою сцену много почище предыдущей. Значит, Фиц боится Каролины Бингли? Ну, так меня он будет бояться больше!
— Никакого вина! — сказала Элизабет с железом в голосе. — Респектабельные женщины не пьют чрезмерно, а ты дочь джентльмена.
— А эта респектабельная женщина пьет! Как губка! И не только я! Отчего, по-твоему, Каролина Бингли и Луиза Хэрст такие чинные и чопорные? Потому что пьют — втихомолку!
— Ты ничего не знаешь об этих леди, Лидия.
— Рыбак рыбака. Фиц и правда боится Каролины? Так перестанет, когда я с ней разделаюсь.
— Лидия, возьми себя в руки!
— Тогда пусть мне к завтраку подадут кларет! А если ты думаешь, что я покорно отправлюсь в Лик или куда-нибудь еще с драконом под видом компаньонки, ты очень ошибаешься!
— Ты уедешь завтра, Лидия. Фиц настаивает.
— Пусть настаивает, пока не завертится в могиле. Я никуда не поеду.
— Да. Где-то на дороге из Честерфилда сюда.
— Что ты предпринял?
— Если бы ты на секунду отвлеклась от тетешканья Лидии, Элизабет, ты могла бы многое узнать от нашего сына. Да, мы все тревожились за нее, но он и Ангус — и Нед независимо от них — установили вне всяких сомнений, что ее похитили. Подробности тебе может рассказать Чарли.
— Он повзрослел во всех отношениях, Фиц, — сказала она, отвлекшись.
— Я не слеп! И очень доволен тем, как Оксфорд и молодой Гриффитс повлияли на него.
— Подозреваю, Ангус тоже внес свою лепту.
Фиц засмеялся.
— Альянс взаимной привязанности, моя дорогая Элизабет. Ангус надеется стать твоим свояком. Если это произойдет, последняя угроза со стороны твоей семьи вовсе перестанет быть угрозой, а «Вестминстер кроникл» окажется в моем кармане.
— От союза Ангуса и Мэри я могу быть лишь в восторге, но если ты полагаешь, что это отдаст его газету в твое политическое распоряжение, то ты совсем его не знаешь. Как и мою сестру.
Элизабет покинула библиотеку, предоставив мужа его грезам о величии. Леопарды пятен не меняют, подумала она. О, но ты одурачил меня, Фиц! Я искренне верила, будто излечила тебя от гордыни и спеси. А когда ты вновь начал натягивать шкуру леопарда, я винила в этом мою неспособность подарить тебе сыновей, которых ты хотел. Но теперь я понимаю, что это никогда причиной не было. Леопард оставался леопардом все двадцать лет нашей совместной жизни. Я же, если поверить Лидии, превратилась в мышь. Купленную мышь.