Тут на фоне голоса женщины кто-то закричал, и она сбросила вызов.
Дима покачнулся, едва не свалившись на пол от облегчения. Буквально на автомате он принял очередной звонок – и похолодел.
Алёна, кажется, плакала. И помехи из трубки сильно напоминали треск пламени.
– Интернат горит… – пролепетала девушка.
Вознесенский уронил телефон, потрясённо взъерошил волосы на голове.
А затем кинулся к себе в комнату собираться, поскальзываясь на разбросанных по полу вещах. В голове стучала одна мысль: «Кто?!»
Уже через две минуты Дима выскочил из подъезда и рванул по тёмной улице в сторону интерната.
Запах гари он почувствовал ещё в трёх кварталах от нужного места, а ещё заметил в воздухе толстый столб дыма. Похоже, дело было плохо.
Дима удвоил скорость, изо всех сил отгоняя мысли о том, что он может не успеть. Ведь неизвестно, что там с Алёной. А что, если она… Нет, нет, нельзя о таком думать! Это ведь невозможно!
Задумавшись, Вознесенский на бегу едва не врезался в угол ближайшего здания, но вовремя выправился и перебежал дорогу на красный свет, даже не слыша ревущих ему вдогонку автомобильных сигналов. Бежать, бежать, бежать, не останавливаться. Вот что теперь главное.
Воспитанники интерната толпились возле распахнутых ворот в пижамах, испуганно переговариваясь и строя догадки, откуда взялся огонь посреди ночи. Воспитатели носились вокруг, то и дело набирая на мобильных телефонах какие-то номера – должно быть, вызывали пожарных.
Алёну Дима заметил почти сразу. Девушка прислонилась к толстому дереву неподалёку от ограды и плакала, уткнувшись лицом в ладони. Другие ребята странно на неё косились, но Панкратова не обращала на них никакого внимания.
Дима с силой оторвал её от дерева и крепко обнял. Алёна даже не подняла головы.
– Зачем? – только и спросила она между всхлипываниями.
– Что? – не понял Вознесенский.
– Зачем ты это сделал?! – Алёна подняла полные слёз глаза на горящий корпус.
– Ты думаешь… – опешил Дима, но тут же рывком вернул её в свои объятия. – Это не я сделал, Алёна. Не я. Ты слышишь? Я весь день не выходил из дома!
– Правда? – Алёна с шумом втянула воздух. – Но тогда… Кто? Зачем? Я не верю, что это несчастный случай!
– Я тоже не верю, – кивнул ей Дима. – Но у меня вообще нет никаких предположений…
Сверстники Алёны принялись ещё более оживлённо переговариваться, поглядывая на неё.
– Давай лучше отойдём, – попросила девушка.
Вознесенский кивнул, и они обошли ограду, встав со стороны боковой калитки. Алёна поёжилась на свежем ветерке, Дима стянул толстовку и подал ей. Панкратова благодарно кивнула, пряча руки в слишком длинных для неё рукавах.
– Мне страшно, – призналась она. – И какие-то нехорошие предчувствия…
– Не у тебя одной, – нехотя признался парень, снова притягивая её к себе.
Неожиданно из глубины горящего главного здания послышался приглушённый крик.
Дима и Алёна, не сговариваясь, разбежались в разные стороны – никто из учителей и воспитанников не сдвинулся с места, значит, никто, кроме них, этот крик не услышал. Девушка бесстрашно бросилась прямо к основному входу, ещё не охваченному огнём, а Вознесенский обогнул корпус, ища чёрный ход, которых в такой старой постройке явно было много.
Он, торопясь, оглядел здания, но не нашёл никаких других путей на волю. Зато Дима обнаружил неподалёку пылающее складское помещение. Судя по всему, именно с него и перекинулся огонь на жилые корпуса.
Сам не зная зачем, парень бросился к складу, стараясь держаться подальше от пышащей жаром стены, как вдруг заметил неподалёку неясную человеческую фигуру.
Подкравшись ближе, Дима увидел, что неизвестный был облачён в тёмный костюм и куртку с капюшоном. Стоял человек как-то нетвёрдо, словно не был уверен в том, что он делает и почему не улепётывает от разгорающегося пожара, смотря на него на удивление спокойно.
Так, словно он сам всё это устроил.
У Димы перехватило дыхание, и вовсе не из-за едкого дыма, которым был наполнен воздух.
Он резко бросился вперёд и сорвал капюшон с головы неизвестного.
И обомлел.
Саша Корнилова кинула на него тяжёлый, дерзкий взгляд, в котором не промелькнуло даже тени вины или сожаления. Растрёпанные рыжие волосы развевались на ветру, почти сливаясь с окружающим огненным маревом. Саша улыбалась, и именно это поразило Диму больше всего.
Она улыбалась так, как может улыбаться только человек после хорошо выполненной работы.
– Ты… – неверящим тоном произнёс Вознесенский. – Всё это сделала ты.