Страшно неудобно было находиться в нескольких милях от штаба и каждый день таскаться на совещания по тому или иному поводу. Они с Падди без конца об этом ворчали, труся по длинному тоннелю, который вел к стоянке подземного челнока, подвозившего их до военной базы.
– Пакостно уже то, – возмущался Падди, – что нам по десять раза на дню сюда кататься приходиться. – «Десять», понятное дело, было диким новоирландским преувеличением. – Но этот чертов тоннель две мили в длину, если я хоть что-нибудь в этом смыслю.
«Скорее полмили, – подумала Синтия, – но это простительно».
– Они тут что, движущуюся дорожку не могли оборудовать? – с жаром вопросил Падди.
– Надо полагать, они хотели, чтобы мы ни дня без хорошего моциона не оставались, – ответила ему тогда Синтия.
А потом… потом она очнулась – и Падди лежал на ней, грозя вот-вот ее раздавить.
– Падди, – сумела она все-таки выговорить, слабо его отталкивая. – Слезь.
Вскоре Синтия почувствовала, как он вздрагивает, а затем слегка смещается в сторону.
– Слезь, – попросила она. – Ты же меня раздавишь.
Падди наконец-то с нее соскользнул, и Синтия повернулась набок. Так у них, судя по всему, больше места получалось.
– Где мы? – жалобно спросил здоровенный новоирландец. Затем Синтия почувствовала, что он шевелится. Похоже, Падди пытался поднять голову и оглядеться. – Что это еще за чертовщина?
– Может, газ? – предположила она, все еще слыша действующее на нервы шипение. – Взрыв газа?
Синтия помахала рукой у себя над головой и никаких препятствий не встретила. Тогда, сдерживая стоны, она села. То, что их долбануло, похоже, превратило ее тело в сплошной синяк. Постоянно помахивая у себя над головой, Синтия аккуратно подобрала под себя ноги и начала вставать. Когда она встала прямо, то приподнялась на цыпочки и достала до потолка. Он показался ей немного неровным, вроде как в палатке; впрочем, в кромешной тьме сложно было что-либо разобрать.
– По-моему, ты сможешь встать, если будешь осторожен, –сказала она Падди.
– Знаешь, милая, мне что-то не очень охота.
– Ты ранен? – с тревогой спросила Синтия, присаживаясь на корточки и протягивая к нему руки.
– Могу поклясться, временами мне лучше бывало. Но если я и ранен, то не смертельно.
Найдя лицо новоирландца, Синтия приложила к его широкой щеке маленькую чашечку своей ладони.
– Тогда зови меня лейтенант. – Хотя она старалась говорить резко, в голосе все равно слышались радость и облегчение. – Мы на службе.
Падди ухмыльнулся во тьме.
– Есть, лейтенант мой любимый. Хотя мне кажется, мы тут одни, а значит, субординации особо не нарушаем.
В этот самый момент послышалось какое-то шуршание, словно пересыпались мелкие камушки, и вспыхнул свет, почти ослепляя их обоих после полной темноты. Когда зрение наконец к ним вернулось, Падди и Синтия приметили лицо, различимое только по белкам глаз, что таращились из грязи.
– Помогите, – произнес сухой голос капитана Каверса.
– Штатские в форме, черт побери, – пробормотала Ван Чунь-мэй, старший помощник «Непобедимого».
Она уверенно вела тягач-вездеход по краю воронки, пока в голове у нее крутились обрывки того памятного разговора. Полные губы старпома растянулись в улыбке, когда она вспомнила, как капитан Каверс сказал: «Сэр, римляне не покоряли мир, проводя по этому поводу бесконечные совещания; они это делали, убивая тех, кто им противодействовал. Прошу прощения, но теперь я должен идти, ибо моим долгом является подготовить мой корабль к бою с врагами Содружества, а время уже поджимает».
Рот контр-адмирала Ковила все еще был открыт, когда капитан Каверс выходил из зала для совещаний, и только потом в ярости и смущении стал закрываться. То, что Ван осталась на месте, Ковила ничуть не утешило.
Но что еще мог поделать Каверс? Уже прошло столько бесполезных совещаний, что команда «Непобедимого» просто вынуждена была заключить, что так называемые офицеры на этой захолустной маленькой базе находят какую-то отраду в том, чтобы потереться локтями с настоящими, боевыми командирами.
А потом, в самом разгаре гневной диатрибы Ковила, крыша рухнула.
«Повиане, –подумала Ван Чунь-мэй. – Судя по очертанию корабля – точно повиане». Энергетические следы тоже были вполне характерны – не столь отличны от следов кораблей Содружества или мокаков, ибо законы физики всюду оставались одни и те же, – но тем не менее достаточно характерны. Ван вдруг поняла, что этот экзотический враг волнует ее и интригует. А также настораживает. Судя по донесениям контрразведки, повиане были умелыми, квалифицированными убийцами.