Кирилл тоже сразу узнал меня. Как он сумел? Он ведь даже не видел моей фотографии. Или это Оля так хорошо меня описала? Мы же с Олей так и не снялись на память. Я тогда думал, что и так всё запомню, такое не забывается. Кто же знал, что второго раза не будет? В любом случае я был рад, что постригся и стал опрятнее. Нехорошо, если Кирилл подумает обо мне плохо. И о матери тоже: удивительно, мол, что ты такого неаккуратного человека до себя допустила.
Как же я мог столько лет не видеть сына, не носить его на руках, не кормить с ложечки манной кашей, не играть с ним в футбол? Я не учил его буквам, стрелять из рогатки, не рассказывал сказок, не читал ему книжек. Я, положим, тоже не знал своего отца, но мама-то говорила, что он не хочет нас видеть. А я — разве я не хотел видеть и сына, и Олю? Но получилось так, как вышло, обстоятельства выдались непреодолимые, может, Кирилл сначала меня выругает, а потом простит? От смущения мне захотелось сигануть в форточку, но в моём возрасте желания такого рода обычно остаются неудовл етв орёнными.
Кирилл же оказался сноровистее меня. Он сел напротив, снова надел очки и приступил к делу: «Ну что, познакомимся?» Я хотел налить ему из графинчика водки, но он бросил хозяйке: «Фанты, пожалуйста! И поскорее, мы торопимся, у меня запланировано важное деловое свидание». Голос уверенный и востребованный, не то что у меня. Это хорошо, пригодится в жизни. Немного смущали часы «Ролекс», по которым он постучал длинным полированным ногтем. Я таскал свою «Славу» уже лет тридцать, и ничего — тикают себе и тикают. Ногти у меня, правда, пострижены неровно, это оттого, что мне на себя наплевать. Ничего, привыкнет. И вообще всё это не страшно, и к «Ролексу» притерплюсь, и к наушникам, из которых доносилось: бум-бум. Лишь бы человек был хороший. Конечно, я его ничему не учил. Я вообще никогда с ним вместе ничего не делал. Что ж удивительного, что я пью водку, а он — фанту? Ничего, ещё не всё потеряно, ещё есть время заняться воспитанием вкуса и чувств. Он ещё молод, да и я ещё, может быть, поживу.
Кирилл поднял стакан с красочным содержимым: «Ну что ж, не знаю, сколько тебе стукнуло лет, но всё равно поздравляю тебя!» Что мне оставалось делать? Мы чокнулись, я тоже выпил. От волнения вторая порция показалась мне лишённой вкуса. Даже не обожгло. Мне даже показалось, что от напряжения кожа плотнее обтянула череп. Неприятное ощущение, будто эта кожа не подходит тебе по размеру. Кирилл же тянул свою фанту, не вынимал изо рта жвачку, из ушей — наушников, ему и закусывать не требовалось, не хотелось. Он оглядел накрытый стол и скривил губу так, как я не умею. «А ты замечал, что русским художникам из всех натюрмортов лучше всего удаются початые бутылки и селёдочные головы? У тебя печень, случайно, не барахлит?»
— Ты меня ненавидишь? — спросил я.
— Было дело, а теперь перестал, у меня на это времени нет.
— А мама почему не пришла? Захворала? Боится встречи с прошлым? Или она меня ненавидит? В любом случае я с ней заранее во всём согласен.
— Ты же её, надеюсь, неплохо знаешь, ей существа далёкие дороже ближних. Ей бы только кого-нибудь пожалеть, лучше если это будут малознакомые люди.
Поступила в международную благотворительную организацию, вроде «Сирот без границ», распределяет гуманитарную помощь то ли в Эфиопии, то ли в Анголе. Зарплату посылает в Россию, в дом престарелых на имя господина Парадизова. Ты ведь его помнишь? Он ещё сочинял афоризмы. А сейчас на него противно смотреть. Похож на мумию, вроде тебя.
Конечно, я не забыл Парадизова! Он ещё с балюстрады блевал. Как он там говорил? «Жизнь настолько проста, что даже обидно», — процитировал я. Настолько энергично, что обдал Кирилла папиросным дымом. Он поморщился, как будто это был не приятный дымок, а будто он глотнул по ошибке уксуса или лимонного сока. Кирилл крикнул: «Ещё фанты! У меня важная встреча, а горло сохнет. Вы бы батареи сменили. Чтобы не эти, чугунные, исцарапанные, а чтобы современные, с регулировкой температуры». Я подумал в этот момент, что Кириллу принадлежит будущее. Но это не страшно, ведь мне принадлежит прошлое, а оно прочнее. Кирилл же, наверное, думал иначе. Он сказал: «Так что мать я тоже давненько не видел. Так что это я твоё письмо прочитал. Ты мне заочно не то чтобы понравился, но мне стало любопытно узнать, как тебя земля носит. Надеюсь, ты мне рад?»
Вопрос он произнёс утвердительно, так говорят начальники, те, кому жизнь удалась.
— То есть, дорогой Кирилл, ты знаешь про меня больше, чем я о тебе? То есть на маму ты обижен ещё больше?