Теперь Виктору хотелось думать о приятном. Например, о том, что случайностей не бывает, ведь для чего-то кто-то свыше ему подарил эти десять долларов. Или о том, что прихотливая судьба может взять, да и подкинуть еще какой-нибудь неожиданный подарочек. «Почему нет, — философски размышлял Виктор, — а то от этих неприятностей озвереть можно».
Время шло, но особого оживления у гостиницы не наблюдалось. Это, в принципе, было объяснимо — те, кто приехал работать, упорхнули рано, а туристы еще только завтракали, Виктор от нечего делать стал разглядывать представительный фасад гостиницы. Это было не очень удобно, ведь видел он его под углом. Вот высунулась в окно рыжая голова — девушка что-то высматривает внизу. Какой-то мужик в белой рубашке размахивает руками — то подойдет к раскрытому окну, то скроется в глубине комнаты. То ли сам с собой разговаривает, то ли спорит с кем-то. А с крыши свисают хитрые приспособления — мойщики окон занимаются своей муторной и опасной работой. Он зацепился взглядом за этих двух ребят, бесстрашно висящих снаружи здания и усердно наводящих блеск и глянец на и без того блестящие стекла. Отражая яркое летнее солнце, те пускали вокруг сотни солнечных зайчиков. Смотреть на все это было интересно, но начали болеть глаза. Он зажмурился, потряс головой, а когда глаза открыл, то увидел, что к его машине торопливо идет какой-то высокий лысый мужчина в светлом костюме.
Подойдя и наклонившись к окну, он поинтересовался:
— Вы — такси? — Виктор обрадованно кивнул. — Вы — свободен?
Виктор снова кивнул. Это был, безусловно, иностранец.
— Там багаж, — мужчина рукой показал на гостиничный подъезд. — Едете туда, я иду за багаж. Потом — Шереметьево, аэропорт. Там ждать, потом обратно.
Провожает кого-то, понял Виктор. Вот он, еще один подарок. Уже на законных основаниях он подъехал почти к самому подъезду и остановился, ожидая своего клиента. Швейцар состроил презрительную гримасу, но ничего не сказал. Через несколько минут иностранец появился в сопровождении очень похожего на него худого юноши в джинсах, майке и круглых зеленых солнечных очках, поднятых куда-то на макушку. За ними спешил служащий гостиницы, катящий тележку с двумя дорожными сумками.
Виктор вышел из машины помочь, однако справились без него. Когда носильщик, получив свои чаевые, ушел, иностранец с сыном начали размещаться в салоне. После недолгих препирательств (на немецком, его Виктор немного помнил) сынуля отвоевал себе место сзади, усадив папашу на переднее сиденье.
Виктор уже открыл дверцу, собираясь сесть на свое место, почему-то глаза его непроизвольно метнулись вверх — как там отважные мойщики?
Дальнейшее он помнил плохо, хотя его неоднократно и с пристрастием расспрашивали об этом и милицейские оперативники, и следователь прокуратуры, и представители ФСБ.
Виктор (свидетель по делу Виктор Анатольевич Круглов) увидел, как прямо на него стремительно несется что-то большое и черное, похожее на гигантскую, раскинувшую крылья птицу. Он в испуге зажмурился, и его как будто качнуло теплой воздушной волной. Потом услышал глухой и противный удар о железо, звон и хруст стекла, затем — громкие крики. Когда он открыл глаза, то увидел на продавленной крыше своего «Москвича» тело человека в черных брюках и белой рубашке, забрызганной кровью. Виктор попытался посмотреть, что у несчастного с головой, которая свисала вниз в том месте, где раньше находилось лобовое стекло, и ему немедленно стало так плохо, что он осел на асфальт, откуда его и подняли прибывшие через какое-то время санитары «Скорой помощи».
Виктор перед тем, как окончательно потерять сознание, успел подумать: «Вот они, подарочки судьбы. Если уж день безобразно начался — безобразно и кончится».
Тагиров, изменив своей всегдашней привычке проводить большую часть ежедневных оперативных совещаний на ногах, размеренно и неторопливо расхаживая по всему периметру своего большого кабинета, угрюмо восседал во главе длиннющего стола, по обе стороны которого маялись собранные по его особому распоряжению сотрудники.
Он молча перебирал листки в раскрытой перед ним папке. Пауза затягивалась, и кое-кто стал недоуменно поглядывать в сторону шефа — да что это с ним сегодня, в самом деле?
Тагиров хмуро оглядел своих подчиненных, чуть задержав взгляд на лицах самых нетерпеливых. Те чинно потупились.
— Итак, — начал он наконец, — у нас произошли некие события. На первый взгляд ничего особенного. Но только на первый. На второй, третий и так далее — есть какая-то странность во всем. Теперь по порядку.
Тагиров снова зашелестел лежащими перед ним бумагами.