Неожиданно один из исполинов преградил ей дорогу — встал между ней и садисткой с ножницами и равнодушно пробасил:
— Командующий приказал не трогать эту рабыню.
Лера осторожно выглянула из-за его спины. У Сестии отчетливо дернулся уголок рта. Ноздри гневно раздулись. Но она быстро взяла себя в руки и мерзко улыбнулась.
— Что ж, если такова воля Командующего, то я не смею перечить. Но про других рабынь он ведь не отдавал никаких распоряжений… — И она шагнула к девушке, лицо которой только что расцарапала.
Та задергалась, даже зарычала. Но служанки держали крепко. За спиной Леры вновь послышался плач. Она обернулась. Наверное, они были сестрами — поэтому, и переживали друг за друга. Одна пыталась защитить и успокоить другую. А вот еще три пленницы, молча, стояли в стороне, глядя на происходящее с немым ужасом.
Лезвия ножниц сверкнули, и на пол полетели длинные тонкие пряди. Плач стал еще громче. Лера потянулась к рыдающей и крепко обняла, прижав к себе.
— Ну вот, теперь ты уже не такая красавица, да? — Сестия раззявила рот в полубезумной улыбке и отошла от пленницы.
Лера вздрогнула. Все, что осталось от длинных, хоть и тонких волос, — неровно торчащие во все стороны прядки. Кое-где Сестия умудрилась выстричь так, что казалось, будто на голове светлеют залысины.
— До чего прелестны! — Сестия расхохоталась мужским лающим смехом. — С вами двумя я разберусь после. Нельзя заставлять принцессу ждать. А ты, — она указала пальцем на Леру, — не думай, что избежала наказания, если за тебя заступился Командующий. Он сам и есть — наказание.
Лере было откровенно плевать на Командующих и наказания. Все, чего она хотела, броситься к Сестии, выхватить из ее рук ножницы, и исполосовать лицо садистки на лоскутки. Но вряд ли сопротивление здесь чем-то поможет.
— Ах, да. Не успела сказать. — На лице Сестии появилось новое жутковатое выражение. Кажется, худшую новость она приберегла напоследок. — Сначала вы предстанете на отборе в свиту принцессы. Те, кому посчастливится служить ей, останутся жить во дворце.
В глазах Сестии зажегся маниакальный огонек. Предвкушает, как будет издеваться над ними? Или же… или «жизнь во дворце» — ничуть не лучше Дома Похоти?
— Идите за мной, рабыни. Скоро ваша судьба решится.
Служанки грубо оттолкнули остриженную пленницу, усмехнулись и встали за Сестией. Сестры бросились друг к дружке.
— Тише-тише, Катя… Мы со всем справимся. — Девушка взглянула на Леру и одними губами произнесла «Спасибо».
Царапины на ее лице опухли и налились кровью, которая уже успела запечься.
Неожиданно Лера поняла, что ей повезло. Не в том, что ее волосы остались при ней, а на лице была лишь пара синяков. Совсем не в этом. Ей повезло в том, что она всегда считала своим наказанием. Ей повезло в одиночестве. В том, что на Земле не осталось никого, кто мог бы за нее переживать. В том, что на Земле не осталось никого, за кого переживала бы она.
Служанки заставили их выстроиться друг за дружкой. Последними стали два устрашающих гиганта. Лера поймала на себе их оценивающие взгляды. Они пялились на ее грудь, скрытую мешковатым платьем. Да что же такое?! Почему они все на нее так смотрят?
Даже Семен не считал ее привлекательной. Так что такого нашли в ней эти монстры?!
— К-куда нас ведут? — Лера вздрогнула от испуганного шепота.
— Я не знаю, Катюш…
Их вели по путанице коридоров, и Лера совсем потеряла надежду запомнить, как из него выбраться. Куда бежать? Где спрятаться? На покрытых золотисто-синими символами стенах не было дверей — только несколько окон.
— Как тебя зовут? — Лера обернулась на голос.
Зареванная Катя смотрела на нее с затаенной надеждой. На вид ей было лет двадцать. Совсем молоденькая. Курносый носик, пушистые ресницы и потерянный взгляд — она казалась милой и наивной, не заслуживающей тех испытаний, что выпали на ее долю.
— Я — Лера. А вы? — Она старалась отвечать тихо, шепотом. Но отраженное от стен эхо все равно было отчетливо слышно.
— Катя. А сестра — Кристина.
Значит, она была права — сестры. Кристина кивнула и поморщилась. Наверное, от боли. Она была высокой и худой, но сейчас шла, опустив плечи и сгорбившись. Катя цеплялась за нее, испуганно жалась к боку.
Лера вновь испытала облегчение, что никто не будет по ней страдать и убиваться. Но в то же время ей было больно. Ужасно больно. От того, что она лишилась последнего шанса на семью, на мужа, на детей. А ведь она так об этом мечтала!