— Это же просто, Даш!
И далее по списку: Он хочет кушать. Пить. На ножки. Ему нужна вот именно эта игрушка. Он хочет на ручки. Он хочет печеньку с молоком. Слишком долго в памперсе. Хочет спать. Ему скучно. Режутся зубки.
— И вообще, у него режим. Вот я тебе тут по-быстрому вчера накатала, — вручает тонкую тетрадку, где почерком а-ля курица лапой целая страница исписана. Где-то красным подчеркнуто, где-то жирным выделено. Видно, что человек старался. Не знаю, благодарить за такое подспорье или посоветовать на курсы улучшения почерка пойти. Если такие, конечно, существуют.
Вот только спустя короткое время я понимаю, что Марина сделала мне бесценный подарок, а я научилась так хорошо разбираться в ее каракулях, что, пожалуй, смогла бы теперь прочитать самый неразборчивый рецепт на лекарства. В следующий раз пойду фармацевтом работать. Где наша еще не пропадала?
Сестра Жданова удалилась в ванную, и только теперь я осознала, почему она вышла ко мне растрепанная и в ночной рубашке. И еще позже я поняла страшную истину о детях — они совершенно не оставляют тебе времени на саму себя. Эти маленькие узурпаторы всерьез считают тебя своей собственностью, которой ничего не нужно, она питается воздухом, не нуждается в отдыхе и спит и видит, как бы побольше поучаствовать в твоей жизни.
Мне хватало забот о маленьком Даньке, а близнецы шли бонусом. В голове сияла вывеска, как в магазине во время распродажи, предлагающая суперские условия для покупки. Только потом, стоя с тремя парами обуви на выходе из магазина, понимаешь, что они тебе в общем-то и не нужны. Все три. И зачем ты в магазин пошла?
Думала я о подобных глупостях и сравнениях лишь первое время — где-то первый час своей работы в роли няни, пока надеялась, что эта деятельность похожа на любую другую. Сначала ты приглядываешься, пробуешь, действуешь под чутким руководством наставника, который, если что, все за тебя сделает и ошибки исправит. Так вот нет, ничего подобного и близко не было!
Худо-бедно накормила с ложечки мальчонку кашей, причем он наотрез отказывался носить нагрудник, срывая его уверенным, несколько злым жестом, и отбрасывая в сторону. Своевольный какой.
— Бесполезно, — закатила глаза Марина, наблюдая эту картину. — Он не будет терпеть то, что ему не нравится. Истинный Жданов. А есть не станет, если не будешь развлекать.
— Развлекать? Как? Зачем? Мультик не поможет? — спросила, глядя на довольно жующих близнецов, не отрывающих глаз от экрана настенной плазмы в большой столовой, где мы все дружно расположились.
— Нет. Ему еще рано. Дай ему игрушку или музыкальную книжку с картинками, — посоветовала она.
— А-а, ясно, — протянула я, и под зазывания современной детской литературы: «Ча-анингтон! Ча-ни-ча-ни-чанингтон!» — мы съели всю кашу.
Да, да, я быстро переняла манеру мамочек, которая меня раньше так раздражала, когда они говорили о себе и ребенке «мы». Я вообще после этой работы сильно пересмотрела свои жизненные принципы и мысленно себе пообещала в будущем быть гораздо терпимее. Истерики, послеродовая депрессия, разводы — о, я теперь гораздо лучше понимала людей, действия которых раньше вызывали недоумение и осуждение!
Марина меж тем умудрялась кормить детей и готовить нам кофе и бутерброды.
— Не могу начать день без кофе! — призналась она и поставила передо мной дымящуюся кружку и тарелку с бутербродами. — Поешь, силы тебе пригодятся.
Данька тут же протянул руку к яркой ручке, и я едва успела отодвинуть от него горячую посуду.
— За ними глаз да глаз, угу, — вздохнула Марина и присела за стол. — Пара минут у нас есть. Ешь быстрее.
Спрашивать, что потом, я не решилась, ясно, что не спа-процедуры, а лишь быстрее принялась за завтрак. Не успела Марина открыть рот, как в комнату летящей походкой влетел… Таркан? «Ой, мама, шикидам», — пронеслось в голове, и я во все глаза уставилась на мужа Марины и по совместительству греческого бога.
Как, живя с таким красавцем, она еще не заболела хроническим ревнотитом? В смысле — я бы такого мужа постоянно ревновала. Хотя он красив как картинка. Мне более приземленные мужчины нравятся. Не такие смазливые, а брутальные, сильные, с бородой и ясным уверенным взглядом… Эх, впервые за долгое время я не вспоминала о Глебе и своих чувствах, занятая его сыном, но вот он всплыл в памяти, и сразу как-то взгрустнулось.