Пришлось жадно попить воды.
Грачанин скинул лямки комбинезона на бедра, снял футболку – рывком, через голову, завораживая Олесю игрой мышц на сильных руках. Запах разгоряченного волка-альфы будоражил. Никогда такого не было – чтобы начать принюхиваться и засматриваться, купаясь в волнах накатывающего возбуждения.
Прежде чем расшнуровать ботинки, майор откупорил еще одну бутылку воды, отпил и облился, смачивая загривок и плечи. Олеся закусила губу – струйки воды стекали по широкой спине, вызывая желание поймать их языком, проследовать по обратной дороге, уткнуться носом в плечо, легонько прикусить, оставляя мимолетные следы на коже.
«Он тебе не по зубам», – заявила шакалица.
«Заткнись!» – огрызнулась Олеся.
Одна из машин ДПС тронулась с места, ослепила солнечным зайчиком, вышибая слёзы. Олеся протирала глаза, щурясь и отпечатывая в памяти кусочки мозаики: загорелая спина контрастировала с крепкими белыми ягодицами, длинные сильные ноги хотелось померить линейкой, а внушительные достоинства ощупать, взвесить в ладони, проверяя отклик и тяжесть.
На этом эротическая часть представления закончилась. Майор опустился на колени, упал на бок, перекатываясь и меняя форму. Волк, ударившийся о колесо микроавтобуса, встал на лапы, недовольно отряхнулся и зарычал. Олеся увидела темную полосу на лбу, придававшую волку хмурый вид, ахнула и толкнула шакалицу:
«Это он! Тот волк, который играет со щенками в прятки, лазает в проваленный подвал, а потом выходит и ложится в гибискус!»
«Да, – присмотревшись и принюхавшись, подтвердила шакалица. – Это он. Дядя Серафим говорил, что он военный. Живет в десятом доме».
«Точно! – уныло согласилась Олеся. – Он говорил про военного. Но я думала, что военный отдельно, а волк – отдельно. А это он».
«Ну и что? Выйдешь, когда он опять в подвал полезет. Поздороваешься, познакомишься».
«Ты же сама сказала, что он мне не по зубам».
«Пошлет – пойдешь», – ответила шакалица и тоже уставилась на волка.
На звере застегнули бронежилет, нацепили широкий ошейник из пластин. От подобия шлема волк отказался. Рыкнул, пошел в сторону здания вокзала, ускоряя шаг. Душан и двое бойцов, прихватившие по бутылке воды, пошли за ним – догоняя и переговариваясь. Волк принюхался к асфальту и неожиданно быстро устремился в зеленую зону. Агриппина охнула:
– Неужели бомба? А мы тут рядом сидим! Что же делать? Что делать?
Волк рысью добежал до дерева, задрал лапу, помочился, отряхнулся и вернулся к бойцам. Олеся снова уткнулась в колени, скрывая улыбку.
«Он такой внушительный в бронежилете и ошейнике, – проговорила шакалица. – Это непривычно. И… и привлекательно».
Олеся промолчала, хотя хотелось предложить шакалице взять на себя честь знакомства с волком. Пусть выяснит, кому что по зубам. И пойдет, если пошлют.
Они проскучали на жаре еще минут двадцать – вглядываясь в здание вокзала, опустевший рынок и прислушиваясь к разговорам по рации. Майор Грачанин обследовал оцепленную территорию, не обнаружил ни одного взрывоопасного предмета и обратного стриптиза – перекидывания и одевания – тоже не показал. Группа получила приказ срочно явиться к зданию банка, погрузилась в микроавтобус и отбыла, оставив полицейских писать протоколы. Автобус до Лисогорска подъехал на посадочную площадку самым первым, Агриппина благополучно заняла свое место, Олеся помахала ей рукой и пошла к машине, позабыв о баклажанах – в мыслях прочно поселились раздевающийся майор Грачанин и хмурый волк в бронежилете и ошейнике.
Глава 3. Велько. Нежданчик
Дарина позвонила вечером, разбудила – Велько отсыпался после суток. Вымотали бесконечные разъезды по жаре в тяжелой экипировке, а последним ударом была утренняя взбучка от полковника за вокзал – дорожные полицейские не отдали распоряжение отогнать автомобили от огороженного периметра, а виноватым назначили его. Это, да еще и вызов к мемориалу, привнесло в сон дурные нотки. Не преследовавший его кошмар о провале на экзаменах в военное училище, а беспросветная тоска: гости матери с бутылками, рыдающие младшие братья, разговор с директором, который требовал, чтобы мать пришла в школу. Велько взял телефон, свободной рукой потер лицо, убирая липкие клочья сна, и поздоровался.
– До матери пока докопаться не могу, зато нашла адрес семейного детского дома, куда идут алименты на ребенка.
– Ага.