– Они пришли, сразу спросили, где хозяйка. Я ответил, что она в последнее время редко бывает на точке, у неё отпуск. Велели ей позвонить, не говорить, что тут полиция. Начали расхаживать по служебным помещениям, спрашивать: «А это для чего?», «А кто еще тут работает?», «А бывают ли ночные смены?». Я очень удивился – какие еще ночные смены? Они переглянулись, начали расспрашивать про Олесю: давно ли в бизнесе, задерживает ли зарплату, сама ли забирает выручку. Я говорил правду. Что с зарплатой все нормально, что выручку увозят инкассаторы, у нас есть договор, все бумаги в сейфе, можно посмотреть.
– Протоколы писали?
– Нет, нас просто расспрашивали. А когда приехала Олеся – писали. Они нашли у неё в кошельке фальшивую купюру. И они думают, что фальшивые деньги печатали тут. Нас выставили в тамбур возле заднего выхода, но я услышал.
Велько помрачнел. Олесе предъявили очень и очень серьезное обвинение.
«Могла ли она притворяться? Даже не притворяться – просто умалчивать о теневой стороне своего бизнеса?»
Волк зарычал еще громче.
«Ты прекрасно знаешь, что экономические преступники – как люди, так и оборотни – могут выглядеть душками и няшками. Помнишь того изготовителя фальшивых печатей? В миру был хозяином выставочного зала, любил показывать свои линогравюры и устраивал городские конкурсы на лучший детский рисунок. Считался благотворителем, все долго охали и ахали, когда выяснилось, откуда деньжата на призы».
Велько задал продавцу еще несколько вопросов и вернулся в машину. Нежданчик притих – почувствовал, что старший альфа зол и удручен одновременно.
«Фальшивые купюры в сводках мелькали, – припомнил Велько. – Дед в банк принес внушительную сумму. В банке же со счета и снимал, собирался дарить внуку на свадьбу, свадьба разладилась, дед из конверта деньги брал, разменивал, потом снова возвращал на место крупные купюры. Потом решил, что надо наличку вернуть на счет, и одна купюра оказалась фальшивкой. Откуда взялась – так и не выяснили. Пьяный мужик в ночном магазине пытался фальшивкой расплатиться. Продавцы полицию вызвали. Пьянчуга протрезвел, а где взял купюру, не вспомнил – пропивал зарплату, но бухгалтерия, вроде бы, более мелкими выдавала. В выручках из магазинов и аэропорта попадались. У рыночных. Точно, последнее изъятие было у оптового торговца помидорами. Следаки овощные ряды перетряхнули, но впустую».
Велько посмотрел на телефон. Подумал, что горькая правда лучше, чем сладкая ложь, и позвонил Дарине Вишневецкой. Он изложил все известные ему факты и попросил о помощи.
– Ты сможешь выяснить правду. И вытащить её из камеры, если она невиновна. А если виновна… тогда я буду искать ей хорошего адвоката.
– Любопытно, – проговорила Дарина. – В воеводстве действительно всплывают фальшивые купюры. Лисогорск, Чернотроп и Минеральные Бани. Олеся уезжала в другие города? К ней приезжали какие-то деловые партнеры, подруги или дальние родственники?
– Я не знаю, – честно ответил Велько. – Она говорила, что её родители живут тут же, в Минеральных Банях. Стоп! Она сказала, что видела меня на автовокзале. Провожала знакомую, и они смотрели, как мы отрабатывали ложное минирование.
– Позвоню сейчас в ваш горотдел. Узнаю, кто ведет дело и когда оборудование салона осмотрят эксперты. Послушаю, подумаю. Сообщу, если выясню что-то интересное.
Велько поблагодарил, выдохнул под короткие гудки отбоя, и повернулся к Нежданчику.
– Сейчас мы поедем домой. Мне может понадобиться уехать по делам. Ты останешься с тетей Стасей. Без капризов. Это важно, мелкий.
Нежданчик внимательно на него посмотрел и шевельнул ушами. Волк что-то пробурчал и притих – решил не вмешиваться в беседу.
– Олеся вляпалась в крупные неприятности, – негромко объяснил Велько. – Если это случайность – её надо срочно спасать. Если нет – будем думать, что делать. Я позвонил тете Дарине, маме Светозарчика, попросил всё разузнать. Будем ждать, что она скажет.
Майор Вишневецкая перезвонила через час, когда Велько с Нежданчиком изнывали от тоски в квартире – не хотелось ни гулять, ни рисовать, ни запускать вертолет, ни кататься на квадроцикле.
– Выезжаю в Минеральные Бани, – сообщила она. – Попросила начальство забрать дело. Какая-то мутная история. Олеся сегодня была на рынке?
– Да, – ответил Велько. – Она купила колбасу и овощи. Приготовила мне завтрак. Очень вкусную яичницу с помидорами. Дарина, можно я подъеду в следственный изолятор?
– Не надо. Её не переводили в СИЗО. Я позвоню тебе, когда смогу сказать что-то определенное. Не отсвечивай. Если она в чем-то замешана, нам всем это аукнется. Мне придется передать дело, а другой следователь может решить, что торопливость с оформлением документов на отцовство была вызвана желанием прикрыть Олесю. Ты забираешь ребенка, вы женитесь, она усыновляет Нежданчика и получает отсрочку от тюрьмы на дюжину лет.