– Давай уберем блоки, и я все восстановлю, – предложил Велько.
– Не надо, – отмахнулась выговорившаяся и выплакавшаяся Олеся. – Нора изначально была неудачной. Папа так говорил. Родители искали место поближе к дому, не хотели уходить далеко. Спальный отнорок затопило в первую же весну, потом на хлебозаводе открывали запасные ворота из-за ремонта дороги, потом был пожар на складе и тюфяки пропитались гарью… Может быть, неподходящее место. Так бывает.
– Давай поищем подходящее. Я выкопаю. А ты будешь руководить.
– Видишь ли… – Олеся взболтала пену. – Нору не копают просто так. Нору копают для совместного проживания.
– Но ты же мне разрешила переделать эту. И шакалица волку говорила, что с норой надо что-то делать.
Волк, прислушивавшийся к разговору, подтвердил: «Говорила. И разрешила тебя позвать».
– Ты мне нравишься, Велько. Я бы тебе что угодно разрешила. И волк шакалице нравится.
– Ты мне тоже нравишься.
– Приятно слышать. Но мы явно вкладываем разные смыслы в слово «нравишься». У меня не дружеская симпатия, – Олеся посмотрела ему в лицо. – Я тебя хочу. Хочу с тобой целоваться. Обниматься. Трахаться. Хочу, чтобы твой волк спал в норе с шакалицей.
«Я согласен!»
«Заткнись!»
– Вот! – Олеся криво улыбнулась. – Стоило об этом заговорить, ты в лице изменился.
– Я волка затыкал. Он согласен и орет так, что не дает мне тебя слушать.
– Я передам шакалице. Она обрадуется. Но это не отменяет того, что… – Олеся махнула рукой и потянулась за душем. – Выйди, пожалуйста. Я обольюсь. Смою с себя морское удовольствие и рассветный бриз. Помогло. Я перестала вонять. Еще раз спасибо.
Велько покинул ванную без возражений и очень вовремя. Как оказалось, тетя Станислава уже некоторое время скреблась в дверь, чтобы сообщить, что Нежданчик решил переночевать у них с супругом.
– Он обнаружил виниловый проигрыватель, пластинки с детскими сказками и кровать с пружинной сеткой. Я открыла ему вторую спальню, а там оказались сокровища. Мы договорились, что он ляжет спать под «Лисьи сказки». Я прослежу, чтобы он выпил стакан молока перед сном и искупался. Ты разрешишь ему у нас остаться?
Велько разрешил, скрывая облегчение: он бы сумел разорваться, деля внимание между Олесей и Нежданчиком, но, раз уж кто-то из богов – Камул или Хлебодарная – послал ему тетю Стасю, чтобы он смог сосредоточиться на Олесе, то спасибо огромное.
Телефон зазвонил, когда Велько закрыл дверь. Душан доложил, что в дом рыбника съехалось начальство – и прокурор, и начальник горотдела. Кого-то из полицейских уже отправили под домашний арест, а местному следователю в девять вечера влепили выговор за халатность.
– Я ничего не путаю, Дарина из Лисогорска – это та следачка, которой мы сахар в Логаче отжали?
– Она самая. Но про сахар лучше забудь. На всякий случай.
– Да я и не вспоминал, – заверил Душан. – Просто к слову пришлось. Полкан наш изнывает, говорит – пена густая поднялась, хоть бы никто из отряда боком замешан не был. Узнать пока ничего невозможно, по слухам, тайник с фальшивыми купюрами нашли, но пока это только слухи.
Велько поблагодарил Душана и обернулся на скрип двери. Олеся выглянула из ванной, посмотрела на телефон. Спросила:
– Дарина звонила? Она говорила, что меня вызовут на очную ставку и свидетельницей в суд. Но не сразу. Не сегодня.
– Нет, не Дарина, – покачал головой Велько. – Нашла футболку?
– Нашла. Ты ее на сушилку повесил.
– Отлично. Пойдем в спальню. Ляжешь, и будешь командовать. Я принесу тебе все, что захочешь. Хочешь газировки?
Велько говорил, отворачиваясь – вид Олеси в футболке не по размеру вызывал грешные мысли и совершенно определенный отклик организма.
– Пойдем в спальню, – согласилась Олеся. – Газировку не хочу. Хочу целоваться.
– Ты потом можешь об этом пожалеть. Завтра решишь, хочешь целоваться или не хочешь. Я никуда не убегаю. А сегодня газировка и шоколад.
Они спорили. Велько ложился в постель рядом с Олесей. Обнимал, помогая унять дрожь. Целовал, вставал, садился на стул, слушал.
– Я хочу тебя рисовать. Спящим, возбужденным, работающим в сарае, стоящим на тротуаре и следящим за квадроциклом. Хочу рисовать волка…
«Я согласен!»
– …потому что об этом просила шакалица.
«Скажи ей, что я согласен!»
– Волк согласен.
– А ты?
– Я? Да.
– Тогда иди сюда.
И всё начиналось сначала.
Велько пытался рассказать о своих проблемах, но Олеся затыкала ему рот поцелуями, заставляла раскусывать шоколадные дольки на двоих. От этого темнело в глазах и приходилось уходить на стул – еще не хватало утратить контроль.