Велько оценил скорость, с которой исчезает колбаса, и достал из холодильника две большие банки печеночного паштета – от рассказа ему тоже захотелось перекусить.
– Тетка отправилась домой и немедленно рассказала эту историю соседке-лисице. Энергичной супруге тюфяка-полицейского. Рассказала не факты, а собственные домыслы – бдительность у нее, скажем так, зашкаливала. Она срисовала Олесю, уходившую от прилавка, связала её со словами «купюру только что подсунули» и с жаром сообщила лисице, что «та бизнесменша» у бедного несчастного рыбника только что рыбу за фальшивые деньги купила. Она видела! И чуть не взяла эту купюру, но вовремя заметила. Ужас какой! Не стесняясь, за рыбу фальшивыми деньгами расплатилась! Наверняка сама печатает, у неё в салоне столько непонятных машин стоит, зайдешь к ним, а машины лязгают, урчат, попискивают и всякие цветные бумажки выплевывают. Прямо под носом у полицейских преступления совершаются, и никто ничего не делает! Энергичная лисица обдумала ее слова и решила, что у нее появился шанс продвинуть мужа по карьерной лестнице. Муж поначалу сопротивлялся, но женушке удалось убедить его коллег. Они поехали в салон и вызвали туда Олесю. И, обнаружив в кошельке фальшивую купюру, восторжествовали. Идиоты.
Велько скрипнул зубами и решил на Дарину не наседать – фамилии полицейских он все равно узнает. Да и адреса быстро выяснятся – город-то маленький.
– Мне и делать ничего не пришлось. Обыск в доме рыбника прошел под моим контролем, чтобы не случилось какого-нибудь острого приступа кумовства. Не похоже, что его кто-то крышевал, да и горотдел сейчас перетряхивают, доставая всё припрятанное грязное белье, но лучше было убедиться, что доказательства никуда не уплывут. Я была уверена, что мы найдем у него купюры – он мелькал в показаниях оптового торговца помидорами и занимал деньги у деда, который принес фальшивку в банк. Стоило полистать показания по разным эпизодам, как сразу выяснилось, кто засветился там и тут. Но ни у кого не возникло желание составить цельную картину, это же не теток с рынка слушать. Ладно… Главное, что он сдал изготовителя. Завтра поеду в Чернотроп, посмотрю на этот сарай собственными глазами.
– Сарай? – удивился Велько.
– Да. Коллеги отзвонились, говорят – самородок-энтузиаст. Изобретатель и художник. В детстве увлекался коллекционированием старинных денежных купюр, подробно изучил литературу о подделке раритетов, и загорелся идеей изготовления банкнот. Сбыт налаживал его родственник, владелец рыбного пруда, имеющий крепкие связи на рынках Лисогорского воеводства.
Завершив речь, Дарина зевнула. Велько доел последний кусочек колбасы и уточнил:
– С Олеси сняты все обвинения? Или салон будут обыскивать – на всякий случай?
– Никакого обыска. После Зажинок подъедет в Лисогорск, устроим очную ставку, даст подробные показания: при каких обстоятельствах встретилась с рыбником и как тот уходил разменивать купюру в поисках сдачи. Может быть, её вызовут в суд. А, может, и нет.
Они попрощались. Дарина уехала, отказавшись от предложения поспать в комнате Нежданчика. Велько доел паштет из второй банки, прибрал на кухне и заглянул в спальню. Олеся зарылась в подушки, словно пыталась найти замену тесному уюту норы. Запах, подпорченный морской свежестью, будоражил, подманивал – хотелось накрыть Олесю телом, стереть с кожи химический налет, пометить собой, оставляя предупреждение другим волкам и шакалам: «Моя».
Майор Грачанин велел себе успокоиться, принял холодный душ и улегся рядом с Олесей, не прикасаясь – уйти в другую комнату было невозможно. Пришлось бы прислушиваться к звукам из спальни, вскакивать при каждом подозрительном шорохе. Но и тянуть руки к спящей было бы верхом бесцеремонности. После такой встряски Олеся несколько дней в себя приходить будет. Какие-то поползновения можно будет делать только после Зажинок.
Он задремал под бурчание волка. Тот планировал прогулку с шакалицей, предвкушал, как Олеся будет его рисовать, хвалил себя и ругал Велько.
«Ты ей только неприятности доставляешь! Она тебе еду готовит, а ты ей взамен нору разворотил! Ешь поменьше!»
«Как будто ты не ешь!» – огрызнулся майор Грачанин.
«Я никому хлопот не доставляю! – заявил волк. – Ванночку с фаршем на пол поставили, я фарш съел, ванночку потом в мусорное ведро выбросили. И всё. А тебе надо колбасу жарить, яичницу… Завязывай!»
«Не учи меня жить!» – припечатал Велько, вытянулся на своей половине кровати и провалился в сон под мерное дыхание Олеси.
Утро началось неожиданно – с поцелуев. Олеся явно не собиралась отказываться от вчерашних слов, и демонстрировала свою совсем не дружескую симпатию обжигающими прикосновениями рук и губ. Они быстро распалились. Возможно, Велько бы плюнул на установку «только после Зажинок», но объятия и знакомство через касания пришлось отложить после настойчивого звонка в дверь. Тетя Станислава привела Нежданчика, который держал в руках тарелку с яблочным пирогом. Пришлось ставить чайник и лезть в холодильник за газировкой и копченой курицей на завтрак. Наткнувшись на пакет, Велько позвал: