Прошло два, три дня, и она несколько встревожилась, но эта тревога даже отдаленно не походила на то, что творилось в ее душе сейчас.
«Как такое могло произойти? — ошеломленно размышляла она. — Почему он стал вдруг таким безразличным? Таким равнодушным, таким непробиваемым? Его не удалось ни разжалобить, ни уговорить, ни соблазнить…»
Экипаж уносил ее все дальше и дальше от Труна, и она все больше понимала, что потеряла самого дорогого из своих любовников.
Она решила, что должна выйти замуж именно за маркиза не только потому, что он был гораздо привлекательнее и богаче других увивавшихся за ней мужчин, а еще потому, что они имели много общего.
Маркиз отличался от всех остальных ее поклонников неиссякаемым задором, смелостью и дерзостью, граничащей с наглостью. Это ей нравилось, потому что она сама была точно такой же.
Мысль о вступлении с маркизом в брак пришла ей в голову уже довольно давно. Но торопиться повторно связывать себя семейными узами с кем бы то ни было ей не хотелось. До того момента, пока с ней не приключилась неприятная история в Карльтон-Хаус.
Она понимала, что зашла в тот день слишком далеко в своей смелости, разозлив не только регента, но и леди Конингхэм — что для нее было гораздо более опасным.
Леди Дайлис давно поняла, что иметь дело с женщинами гораздо сложнее, чем с мужчинами, над которыми — если они, конечно, не были слепы — она имела полную власть.
Сейчас, когда леди Конингхэм заняла положение возлюбленной регента, сменив леди Хердфорд, всем, кто желал быть постоянным гостем в Карльтон-Хаус или в Королевском павильоне в Брайтоне, следовало поддерживать с ней доброжелательные отношения.
Находиться в Брайтоне и не принимать участие в роскошных званых ужинах и музыкальных вечерах, устраиваемых чуть ли не каждый день, означало быть изгоем общества.
Леди Дайлис, хоть и умела вести себя до крайности вызывающе, не осмелилась добровольно принять на себя роль отщепенки.
Поэтому не поехала в Брайтон и решила, что должна срочно выйти замуж за маркиза.
Будучи особой невероятно опытной в любовных делах, она давно поняла, что маркиз готов сделать ей официальное предложение.
Пару раз заветные слова едва не слетали с его губ, но он колебался.
Это лишь забавляло леди Дайлис. По ее мнению, маркизу, каким бы смелым он ни был, в этом деле не хватало храбрости. Она спокойно ждала своего часа.
Теперь же, когда обстоятельства требовали решительности, а маркиз все не возвращался в Лондон, она посчитала, что не обязана мучить себя, и сама поехала в Трун.
В том, что они незамедлительно отпразднуют помолвку, у нее не было ни тени сомнения.
А тогда-то, с удовлетворением думала она, и регент, и все остальные влиятельные особы Англии уже не посмеют закрывать перед ней двери.
Регент всегда относился к маркизу с симпатией. И к его жене был бы вынужден проникнуться уважением, хотя бы притвориться, что это так. А тогда у нее появилось бы все, о чем только можно мечтать: престиж, вседозволенность и богатство.
Чем больше она размышляла над перспективой стать в один прекрасный день маркизой Труна, тем более привлекательной ей казалась эта идея.
Некоторые из ее поклонников выразили бурный протест, когда она объявила о своем намерении уехать из Лондона.
Всем было известно, что леди Дайлис — любовница маркиза. Однако мужчины не переставали крутиться возле нее — многие из них являлись ее любовниками в прошлом, другие не оставляли надежды сблизиться с ней в будущем.
Перед отъездом из Лондона она закатила веселую пирушку у себя дома на Курзон-стрит.
Сейчас, возвращаясь обратно, она представляла с тяжестью в сердце, что о ее неудавшейся поездке скоро заговорят все кому не лень.
«Как так вышло? Как я смогла допустить подобное?» — снова и снова спрашивала она у самой себя.
Ей до сих пор было непонятно, каким образом мужчина, столь крепко сидевший в паутине ее волшебных чар, сумел выпутаться из этих цепких сетей. И почему он остался равнодушным даже после того, как она прижалась к нему, после того, как заключила его в свои объятия.
Что-то сильно повлияло на него, напряженно размышляла леди Дайлис. Но что? Или… кто?
Она воспроизвела в памяти как можно более подробно все, о чем они разговаривали в Труне с маркизом и Фрэдди.
Фрэдди в последнее время часто в открытую проявлял к ней свою неприязнь.
Она и раньше догадывалась, что этот человек может стать когда-то ее открытым врагом, но не придавала своим предчувствиям особого значения.