С новостями о возможном возвращении из Франции оккупационной армии проблема будущего внезапно приблизилась к Венеции. Она ломала над ней голову, идя по маленькому парку Андершо, и не находила решения. Ясно было одно: с возвращением Конуэя Эдуард повторит предложение в надежде на благоприятный ответ, и на сей раз не так легко смирится с очередным отказом. Конечно, она сама виновата, что с такой готовностью ухватилась за возможность отсрочки и согласилась, пусть и не на словах, ничего не решать до возвращения старшего брата. Едва ли Эдуарда можно заставить попять, что ее ответ будет зависеть от намерений Конуэя. До его вступления в армию между ним и Кларой Денни существовала сентиментальная детская привязанность. Клара до сих пор придавала ей большое значение. Если Конуэй так же считает, то вскоре в доме появится невестка, с радостью готовая уступить ведение хозяйства золовке, к которой всегда относилась с робким восхищением. «Это будет плохо и для нее, и для меня, — думала Венеция, — но я едва ли смогу играть в Андершо вторую скрипку при бедной малютке Кларе».
Брак с Эдуардом виделся Венеции удобным и безопасным. Он будет хорошим мужем и наверняка защитит ее от холодных ветров. Но Венеция родилась с энергией, ему неведомой, и со смелостью, побуждавшей ее противостоять жизненным бурям, а не прятаться от них. Из-за того, что она не роптала на свое вынужденное затворничество, Эдуард не сомневался, что ей будет так же, как и ему, легко проводить жизнь в тиши Кливден-Хиллз. Но Венецию отнюдь не прельщала такая судьба. Она хотела повидать мир, а брак интересовал ее только как единственная для девушки из благородного семейства возможность осуществить эту мечту.
«Фактически, — думала Венеция, выходя из парка на узкую аллею, отделяющую его от соседнего поместья Эллистон-Прайори, — мое положение безнадежно, и мне остается выбирать одно из двух: либо стать тетей детей Конуэя, либо матерью детей Эдуарда, а меня одолевает предчувствие, что дети Эдуарда будут невероятно скучными. Где эта несносная собака?»
— Фларри! Фларри! — окликнула Венеция.
Она звала несколько минут, прежде чем спаниель примчался, дружелюбно помахивая хвостом, с болтающимся языком и тяжело вздымающимися боками. Сильно запыхавшись, он был вынужден оставаться в поле зрения хозяйки, пока, пройдя несколько сотен ярдов по аллее, она не вошла на территорию Прайори через калитку рядом с тяжелыми фермерскими воротами. Здесь начинало действовать старинное право частного владения, но Венеция, будучи в превосходных отношениях с управляющим лорда Деймрела, могла ходить по поместью, где ей вздумается, что было отлично известно Фларри. Отдохнув во время краткой интермедии на аллее, он рванулся к лесу, спускавшемуся к реке, которая протекала через поместье. За рекой находился Прайори — беспорядочно сооруженное здание, построенное во времена Тюдоров[6] на фундаменте первоначального строения, впоследствии расширенное и, как говорили, изобилующее панельными обшивками и многочисленными излишествами и неудобствами. Дом не интересовал Венецию, но территория поместья многие годы была излюбленным местом забав трех юных Лэнионов. Причуды сэра Франсиса не доходили до пренебрежения своим поместьем, которое он содержал в образцовом порядке. Однако его дети предпочитали искать приключений в менее аккуратном окружении. Леса Прайори, напоминающие дикую природу, полностью соответствовали детским представлениям о прекрасном, и, хотя Венеция, повзрослев, стала сожалеть, что имение настолько запущено, оно сохраняло для нее свое очарование. Она часто прогуливалась там и, так как хозяин редко бывал в поместье, позволяла непослушному Фларри бегать по лесу, гоняя кроликов и вспугивая фазанов, не опасаясь навлечь гнев на свою голову. Злого Барона, как Венеция давным-давно прозвала лорда Деймрела, это не заботило; охота не принадлежала к развлечениям, устраиваемым в Прайори.
Семья Деймрел была старинной и знатной, но нынешний обладатель титула, по мнению респектабельных соседей, оказался паршивой овцой. В обществе считалось почти неприличным упоминать его имя. Невинные вопросы детей о том, почему Деймрел никогда не приезжает жить в Прайори, беспощадно пресекались. Детям говорили, что они слишком малы, чтобы это попять, и что им незачем даже думать, а тем более говорить о лорде Деймреле. Они понимали, что милорд — нехороший человек, и этого им было достаточно.
Именно так мисс Поддермор говорила Венеции и Конуэю, после чего они, вполне естественно, начинали размышлять о невероятных преступлениях, совершенных лордом Деймрелом, создавая в своем воображении мрачную, романтическую фигуру. Прошли годы, прежде чем Венеция узнала, что злодеяния Деймрела не имели ничего общего ни с убийством, ни с государственной изменой, ни с пиратством или грабежом на большой дороге и были скорее грязного, нежели романтического свойства. Единственный ребенок довольно пожилых родителей, он, едва начав карьеру дипломата, без памяти влюбился в замужнюю титулованную леди и бежал с ней, погубив свое будущее, разбив сердце матери и доведя отца до паралича, от которого тот так полностью и не оправился. Так как через три года старого лорда свел в могилу второй удар, можно было смело утверждать, что его убила эта скандальная история. Все упоминания о наследнике были запрещены в доме, а после смерти мужа вдова, которая казалась Венеции очень похожей на сэра Франсиса Лэниона, жила затворницей в Лондоне, лишь изредка посещая йоркширское поместье. Что касается нового лорда Деймрела, то, несмотря на обилие слухов, никто в точности не знал, что с ним произошло, так как его скандальная выходка совпала с кратковременным амьенским миром[7], и он увез даму сердца за границу. Впоследствии об этой женщине было известно лишь то, что муж отказался с ней развестись. Как долго она оставалась со своим любовником, куда они бежали, когда война разразилась снова, и какая ее постигла судьба? Относительно этого строились многочисленные предположения. Самой достоверной считалась версия, что любовник бросил ее и она стала добычей солдат Бонапарта. Жители окрестных деревень говорили заблудшим дочерям, что грешницу постигла заслуженная кара, которая ожидает любую женщину, не заботящуюся о своей добродетели.
7
Амьенский мир — мирный договор между Англией и Францией, подписанный в Амьене 26 марта 1802 г., продолжался всего около года.