– Д-да. Но лучше всего стали жить те, кто ими владеет, – ответила Марта Джейн и, бросив взгляд на Сару, рьяно заработала ножом. – Слишком много болтаю. Как всегда.
– Нет-нет, – возразила Сара. – Вы все правильно говорите.
– Я тут разговаривала с Диком Дерином. Наверное, зря, – сказала Марта Джейн.
– С Диком… Дерином? А кто это?
– Один из местных. Он работал на угольной шахте в Южном Уэльсе. Недавно вернулся. Совсем больной. Но это не мешает ему трепать языком.
– А что он такое говорит?
– В основном рассказывает о зарплатах на шахтах. Он говорит, на юге шахтеры получают больше, чем у нас. Дик – член профсоюза. А здесь…
– Я хотела бы знать, что он конкретно говорит.
– Говорит, рабочие должны бороться за свои права, требовать повышения зарплаты…
– А здешние шахтеры? Что они на это говорят?
– Те, что помоложе, согласны с ним, а шахтеры постарше называют его подстрекателем. Говорят, добычу угля нельзя сравнивать с добычей руды.
Поставив противень с мясом в духовку, служанка занялась нарезкой.
Столовая миссис Лерри была вполовину меньше столовой дома в Понтравоне. Окна ее выходили в сад. Помимо столовой мебели в ней вдоль стен стояли несколько больших книжных шкафов, а в углу – арфа. В этот вечер в комнате было много цветов. Их сорвала в саду Сара и, сделав из них красивые букеты, поставила в огромные вазы. Поскольку к вечеру похолодало, разожгли камин.
Миссис Лерри в шелковом платье бледно-сиреневого цвета сидела во главе стола. По правую руку от нее расположились Дейзи, Гетин и Клаудия, а по левую – Эдвард Раштон, Сара и Краног. Миссис Лерри нисколько не сомневалась, что ее сноха от критических замечаний по поводу убранства столовой не удержится.
– Я впервые вижу арфу, – заметила Дейзи Раштон.
– В таком случае, вам бы следовало услышать, как на ней играют, – ответил Краног. – В соседней деревне живет самая лучшая в Уэльсе арфистка. Надо ее пригласить.
– О, только не это, – скривив губы, сказала Клаудия. – Слушать эти нескончаемые стихи, которые плохо ложатся на музыку…
– Клаудия, хорошо, что в этот момент Марта Джейн на кухне, а не прислуживает за столом. Услышав, что ты только что сказала, она подсыпала бы тебе в тарелку яда. Она у нас рьяная патриотка церковных песнопений.
– О, мне так хочется услышать, как играют на арфе! – воскликнула Дейзи.
– Тогда услышите, – пообещала миссис Лерри.
Когда в столовой появилась Марта Джейн, мистер Раштон сделал ей комплимент за приготовленные ею блюда и особенно похвалил запеченное седло ягненка.
– Теперь вы стали навеки ей другом, – сказала миссис Лерри, когда служанка ушла.
Из столовой все прошли в гостиную. Гетин с Дейзи направились к пианино, а Сара села на диван. К ней тут же подсел мистер Раштон и похвалил ее платье.
– Как жительница Лондона, вы знаете, что редкая женщина в провинции одевается модно, – сказал он.
Сара промолчала, и тогда Эдвард Раштон продолжил:
– Я не осуждаю присутствующих здесь дам, но вы похожи на ту, кто вращается в высших кругах столицы.
Впервые в разговоре мистер Раштон не попытался узнать о ее прошлом, и, хотя Саре хотелось быть с ним откровенной, она решила этого не делать.
– Я встречалась с людьми из высшего общества, – ответила она, имея в виду гостей дома Гвиннов.
– А вам в провинции не скучно? – не сводя глаз с Сары, спросил мистер Раштон.
– Мне здесь очень нравится, – заверила она его. – Больше, чем в Лондоне.
– И вы решили остаться в таком удаленном от столицы месте? Наверное, планируете выйти замуж за фермера?
Мистер Раштон продолжал сверлить глазами Сару.
– Но здесь живут… не только фермеры.
– Берете выше?
– Да, мистер Раштон. Возможно, мне это удастся.
– До того как сюда приехать, вы знали кого-нибудь из Лерри?
– Да. Мистера Гетина Лерри. Его полк, был расквартирован в Лондоне.
– Да, мужчины в военной форме хорошо смотрятся, – постукивая пальцами по подлокотнику своего кресла, заметил Эдвард Раштон и бросил взгляд на Гетина.
Тот в этот момент устанавливал на подставку пианино нотную тетрадь, а Дейзи, опустившись на табурет, грациозными движениями рук расправляла подол юбки.
– Сара, у вас очень красивое колоратурное сопрано, а у мисс Раштон, надо полагать, контральто. У меня есть способность по внешности человека безошибочно определить, какой у него голос. Прошу вас, будьте четвертой в квартете, – сказала миссис Лерри.
Эдвард Раштон от удивления даже ахнул.
– О боже! – произнес он. – Эта пожилая дама права – у Дейзи действительно контральто. Как же она определила?
Сара поднялась с дивана и направилась к Гетину и Дейзи.
– Мама, а почему бы Гетину под аккомпанемент Дейзи не исполнить соло? – услышала она голос Клаудии.
– Клаудия, я устроила этот прием, и мне на нем распоряжаться, – осадила ее миссис Лерри.
Для Сары пение уже стало привычным делом. Занимаясь работой, она целыми днями пела и голос себе хорошо поставила. Миссис Лерри как-то сказала ей: «У вас голос жаворонка». Она научила девушку некоторым современным песням и нескольким, весьма известным старым.
Сара, воодушевленная комплиментами Эдварда Раштона, на этот раз чувствовала себя уверенно и вместе с Гетином, Краногом и Дейзи спела несколько баллад из сборника «Девушки из Богемии».
– Какой у Сары чудесный голос, – тихо произнесла миссис Лерри. – Я ею просто восторгаюсь.
– Вы учите Сару тому, чего ей в ее положении совсем не нужно, – процедила сквозь зубы Клаудия.
– В ее положении? Дорогая моя, ты, похоже, забыла, что в один прекрасный день Сара станет членом нашей семьи.
Четверка самодеятельных певцов замолкла. Миссис Лерри похвалила их пение.
– Гетин, ты мог бы вместе с Краногом поставить арфу посередине комнаты?
– Арфу? – удивленно переспросил Гетин. – Бабушка, но никто из нас не умеет на ней играть.
– Я все уже устроила, – ответила миссис Лерри.
Хлопнула входная дверь, и вскоре в гостиную в сопровождении Марты Джейн вошла девушка. Увидев ее, мистер Раштон от удивления ахнул.
– Это – Энн Джоунс, – кивнув на прибывшую, сказала миссис Лерри. – Она – одна из лучших арфисток Уэльса и одета в национальный валлийский костюм. Обратите внимание на ее с высокой тульей шляпу, а то она ее сейчас снимет.
Девушка сняла шляпу, затем накидку и осталась в белоснежном чепце, блузе из тонкой шерсти, с накинутым на плечи ярким платком с бахромой и в серой полосатой юбке.
Дейзи Раштон была поражена.
– Никогда не думала, что здесь, в Уэльсе, носят такие живописные наряды, – сказала она.
– Сейчас, мисс, мы уже их не носим, – улыбнувшись, ответила Энн Джоунс. – Надеваем только в особых случаях.
Она села за арфу и тронула пальцами струны. Комнату заполнили чарующие звуки. Сара пришла в восторг. Энн Джоунс выдержала паузу, а затем стала играть. Арфистка и музыкальный инструмент словно слились воедино. Сара и не знала, что арфа может звучать и весело, и так печально, что трогала душу.
Смахнув с ресниц слезу, Сара поймала на себе взгляд Кранога. Как только Марта Джейн увела Энн в кухню, Краног тотчас подсел к Саре.
– Ну как вам наша народная музыка? – спросил он. – Трогает?
Лицо его вновь было непроницаемым. Он словно снимал одну маску и надевал другую. Иногда Саре казалось, что Краног смотрит на нее с интересом. Даже с восхищением. Однако через минуту его глаза вновь становились холодными.
– Сегодня я впервые услышала, как звучит арфа, – сказала Сара. – Она издает чарующие звуки.
– Я тоже так считаю. Но я чистокровный валлиец, а вы… вы англичанка. А англичан принято считать людьми совсем несентиментальными.
– Это мнение ошибочное.
– Да, конечно. Но я заметил, что ни Дейзи Раштон, ни мою мачеху, а они обе англичанки, музыка ничуть не тронула, тогда как моя бабушка и Марта Джейн слушали ее со слезами на глазах.