Эйлар хмыкнула.
Они и в самом деле были почти на месте. Дом мага Мэнфрейда приближался и уже был виден из-за деревьев. И его лицезрение вызывало в них волнение и подозрение в том, что их путешествие напрасно. Как это было бы некстати! Эйлар задумалась о том, что ей делать, если у них вправду ничего не выйдет. Не может же она таскать за собой сьерр всю жизнь. Не говоря уже о том, что для нее они — ненужный балласт, они не смогут ужиться и выносить друг друга слишком долго. Они разные.
Но для начала следовало узнать, что обо всем этом думает сам Мэнфрейд.
Они остановились у подъездной дорожки. Переглянулись, вздохнули и слезли с лошадей, привязав их к невысоким столбикам. Сьерры не сводили взглядов с двери, не спеша двигаться вперед. Пришлось Эйлар брать инициативу в свои руки.
— Пошли, — сказала она, делая шаг вперед.
— Примет ли он нас? — пролепетала Эвианн, бледно-желтая, с огромными испуганными глазами.
— Вот и узнаем. А тут нечего торчать.
— Да, это глупо, — согласилась Мидара, взяв сестру за руку, — идем, Эви. И перестань трястись. Возьми себя в руки.
— Не могу.
Они медленно подошли к двери. Малин шла позади, чуть поотстав, и ни во что не вмешивалась. Сейчас была явно не ее партия. Но кроме того, наемнице было очень интересно увидеть еще одного мага и посмотреть, как снимаются проклятия, если это будет иметь место. К тому же, ей хотелось и увидеть, как по-настоящему выглядит эта странная парочка. Они ведь сестры с небольшой разницей в возрасте. Сколько же им лет на самом деле? Вряд ли, слишком много. Но они уже давно не дети.
Остановившись на пороге, Эйлар подняла руку, сжатую в кулак, чтобы постучать, но дверь распахнулась сама, не дожидаясь этого.
Сьерры вздрогнули.
— Что это? — совсем жалким голосом спросила Эвианн.
— Почему она открылась? — это спросила Мидара.
Более уверенно, но и она трусила, хотя не столь явно.
— Нас ожидали, — пояснила Эйлар.
— Но как он мог… Я хочу сказать, мы ведь никому не говорили о своих планах.
— Тебе пора лечиться, Эви, — фыркнула сестра, — это маг.
— Пойдем, — Эйлар первой переступила порог, — нас приглашают внутрь.
— Ты уверена?
— А для чего еще он открывал дверь?
— А я? — спросила Малин, — мне тоже входить или обождать вас здесь?
Сьерры оглянулись на нее. Потом Мидара отозвалась:
— Жди здесь. Заодно и лошадей посторожишь.
— Воровать под носом у мага — нужно быть совсем безголовым, — пробурчала Эвианн.
— Никогда нельзя ручаться за то, что у преступников есть голова на плечах.
Они прошли за Эйлар через темную прихожую и еще более темный коридор, по очереди споткнулись о всевозможный хлам, валявшийся в самых неожиданных местах и остановились перед дверью из темного дерева.
— Сюда, — сказала девушка.
— Откуда ты знаешь?
— Я слышу. Он зовет нас сюда, — и она отворила дверь.
Первое, что бросилось Эйлар в глаза, то, что комната была той же самой, которую она видела в шаре. И столь же захламленную или может, даже сильнее. Здесь было слишком много всевозможных вещей, расставленных. Разложенных или просто разбросанных как попало. Было много пыли и мусора. А посреди всего этого бедлама стоял высокий, чуть полноватый, пожилой мужчина с седой окладистой бородой, пышной шевелюрой, которой не помешал бы гребень, и с очень живыми маленькими глазками, которые в данный момент с интересом разглядывали гостей.
— Простите, что явились без приглашения, сэр, — заговорила Эйлар, изобразив легкий поклон, — добрый вечер. Но у нас неотложное дело.
— Вижу, — отозвался он, пристально глядя на сьерр, которые были бледны и стали как будто ниже ростом, — ай, как скверно. Как скверно, — повторил маг, покачав головой, — госпожи сьерры, мое почтение. Проходите, присаживайтесь. Вот на этот диван, если с него кое-что убрать, можно сесть.
С дивана, чтобы на него сесть, требовалось убрать слишком многое, и маг, поняв это, принялся наводить порядок. Одним взмахом руки он сбросил вещи на пол.
— Здесь немного не убрано, — заметил он, — но это моя лаборатория и я люблю, чтобы все было под рукой. Это очень удобно.
Покивав, сьерры подошли к дивану и сели.
— И вы, милая девушка, — сказал Мэнфрейд, заметив, что Эйлар осталась стоять, — вот сюда, на стульчик. Он целый, это у него только видимость такая.