Ни Мидара, ни Эвианн не успели ничего предпринять, да что там, даже осознать сам факт вторжения. Они с изумлением взирали на вошедшую. Правда, через несколько секунд изумление сменилось неприкрытой ненавистью.
— О, — сказала властительница, — приятно видеть вас вновь в вашем нынешнем воплощении. Мидара, ты просто куколка. Я не настаиваю, чтобы ты вставала в моем присутствии, тебе трудно слезть с этого дивана. Но ты, Эвианн…, — она посмотрела на младшую сьерру.
— Ты уже сделала все, что хотела, — прошипела Эвианн, не трогаясь с места, — тебе не напугать меня больше.
— Ты уверена? — мягким голосом спросила Эгленис, — а я думаю, что есть кое-что, способное напугать тебя еще сильнее. Хотя я не могу не признать, что в твоем нынешнем виде ты мне нравишься гораздо больше. Теперь в твоем облике появилась законченность.
Мидара повернула голову в сторону сестры.
— Встань, — негромко, но властно велела она.
Эвианн перекосило, но она подчинилась. От ее прежнего слезливого состояния не осталось и следа. Мидара поерзала на диване, придвигаясь к краю, потом спрыгнула на пол и изобразила изящный реверанс.
— Приветствуем вас, о сиятельнейшая владетельница Тариолы и всех прилегающих к ней земель. Поистине, это счастье — лицезреть вас в нашем скромном жилище.
— Да, — кивнула властительница, — твой язык по-прежнему напоминает жало змеи. Может быть, сделать его еще более похожим?
— Прошу, — отозвалась Мидара, на мгновение высунув язык, — и тогда я ужалю тебя им куда более буквально.
— Какая грозная малютка, — усмехнулась Эгленис, — мне уже страшно.
— А тебе всегда было страшно, — продолжала бесстрашная Мидара, — ты боялась править, боялась отдавать приказы, даже дышать боялась. Ты и сейчас боишься. Ты словно крыса, которую загнали в угол. В жизни не видывала более жалкого и омерзительного создания, чем ты, Эгла.
Улыбка на лице властительницы застыла, а глаза превратились в две льдинки. Но она сдержалась.
— Ничего, Мидара. У тебя будет время для того, чтобы поразмыслить над своим поведением. У вас обоих. Много времени, очень много, — зловеще добавила она, — но я не жестока. И если меня как следует попросят, я, возможно, смягчусь.
— Попросить? — переспросила Мидара, — ты хочешь сказать, что мы должны умолять тебя на коленях. Вот, что ты хочешь сказать. Не скромничай, Эгла. В тебе этого добра немного. Я имею в виду милосердие и жалость.
— Она, возможно, смягчится, — презрительно фыркнула Эвианн, — да ты просто хочешь полюбоваться, как мы будем валяться у тебя в ногах. Но этого тебе не дождаться.
— Тебе, вероятно, очень нравится твое новое лицо, Эвианн, — заметила Эгленис, — что ж, в таком случае я оставлю его тебе навсегда. А тебе, Мидара, маленький рост и эти очаровательные детские, припухлые щечки. Тебе очень идет этот невинный вид, до тех пор, пока ты не открываешь рот. И вы забываете еще кое о чем. Точнее, о ком, хотя сейчас это непринципиально. О вашем милом братце, Ирвине. Как вы думаете, через сколько времени он сойдет с ума? Может быть, грубо прикинем?
— Стерва, — словно выплюнула Мидара, — ты решила взять нас с помощью магии, поскольку иные методы тебе недоступны. Ты даже съязвить как следует не можешь. Мне противно на тебя смотреть. На тебя и на твоего любовничка. Что? — она издала издевательский смешок, видя, что Эгленис вздрогнула от неожиданности, а потом на ее лице появился румянец, — думаешь, этого никто не знает? Могу поздравить тебя с превосходным выбором, Эгла, золотая ты наша. Поскольку никто больше на тебя не клюнет, ты принудила его к сожительству. Вот, он, наверное, корчится, когда видит твою постную физиономию! Боже, я умру от смеха!
— Заткнись! — рявкнула Эгленис, сунув руку в небольшой кармашек на поясе, — немедленно! Ты думаешь, у меня нет способа тебя остановить?
— Что, еще одна тарра? Смотри, запасы нашего прежнего мага не бездонны. Когда-нибудь они должны закончиться. Я бы на твоем месте была бы поэкономнее. Тем более, что экономия — как раз твоя стихия.
— Не волнуйся, на ваш век хватит, — прошипела властительница, но руку убрала.
— Интересно, а там нет чего-нибудь такого, что могло бы улучшить твою неземную красоту? Да и мозги бы не помешало, — задумчиво проговорила Мидара, — нельзя долго жить чужим умом, Эгла.
— Ты навечно останешься в этом облике, — Эгленис впилась в нее ненавидящим взглядом, — ты и вся твоя мерзкая семейка. Навеки, — это она произнесла торжественно.