Обратно ехать опять пришлось спереди, так как сзади я чуть два раза не слетела. Ральф довёл меня до моего дома и передал из рук в руки сердитым родителям. Он извинился за моё состояние, обещал больше не поить меня вином и представился моим парнем, даже фамилию назвал – Тартано. После того как отец велел ему выметаться, я, конечно же, попыталась успокоить папу, заверив, что Ральф не мой парень, а просто знакомый, который спас меня из неприятностей.
Ральф что-то тихо ответил отцу, когда тот попросил его отойти в сторонку, а мама меня проводила в мою комнату, надоедливо жужжа про то, какая я дура. Как будто я сама не знала об этом. Вот только если бы не Ральф, то я даже боюсь представить, что со мной было бы.
- Мама, ты не представляешь, что это за город! Ноствелл – это не наш тихий уютный Монскрит. И работа государственного служащего – это не райская работа, а адская… Столько детей живут в таких ужасных условиях, без родительской любви.
Я обняла маму, всхлипнув:
- Как хорошо, что вы у меня есть, что любите меня. Я вас так люблю с папой. Вы у меня такие хорошие. А там дети без родителей, никому не нужные.
- Ложись спать, - мягко приказала мама, усаживая меня на кровать. – Жизнь вообще коварная и подчас отвратительная. Без сильного мужского плеча женщине порой не прожить, так что поскорее найди себе мужа, который будет любить и оберегать тебя от подобных типов, как этот Тартано. Ну а дети. Ты должна помочь им, в этом и заключается твоя работа. И ты права, без родителей малышам сложно прожить достойную жизнь.
***
После возвращения в Ноствелл моя жизнь преобразилась. Ральф от идеи видеть меня каждый день не отказался, целую неделю встречал после работы, провожал домой, пару раз даже сводил в кино. Я соглашалась на всё, мечтая, чтобы он скорее наигрался и понял, что еиивив мы из разных миров, и что ему нет места рядом со мной. Я таскала его по приличным заведениям, где ему приходилось вести себя культурно. Он сдерживался, даже практически не ругался. Мы часто целовались, и я даже ждала этих поцелуев, поглядывая на его губы, когда он что-то рассказывал, улыбался или просто молчал.
Странно, что он не распускал руки, совершенно вёл себя по-другому. Иногда оставался на ночь, но и в кровать ко мне не лез, спал на диване. По утрам я часто рассматривала его спящим, не решаясь позвать на завтрак. Он был таким беззащитным. Во сне морщинки разглаживались, и он переставал быть угрюмым и сердитым. И я поняла, что он молод, ему, может, как и мне, двадцать два, но не больше двадцати четырёх точно.
Но стоило ему открыть глаза, как вся безмятежность с него слетала, и он превращался в зверя, который постоянно порыкивал, указывая, как мне жить, что есть и во что одеваться. А ещё постоянно обзывался. Эта его цыпа уже оскомину набила. Ведь знает моё имя, но упорно зовет по-своему.
А через неделю он исчез. Я даже удивилась, не встретив его возле моей работы. Даже позвонила, но он не взял трубку. Радость от того, что всё закончилось, не вспыхнула в груди, скорее, холод растёкся по венам.
Остро почувствовала одиночество, когда сидела на диване и смотрела сериал, который так любил Ральф. Пила чай, поглядывая на сотовый. Он так и не позвонил и ни на одно сообщение не ответил. Неужели всё? Когда же телефон ожил, радостно схватила его и скуксилась – звонила мама с ежедневной проверкой. Не стоило мне быть столь откровенной. Теперь она меня терроризирует каждый вечер, проверяя, дома я или нет, жива ли её доченька, поела ли и где Ральф. В этот раз мама была обрадована вестью, что Тартано не пришёл. Она сказала, что так и знала, что всё хорошо разрешится. Выключив телефон, положила его на журнальный столик, прилегла на подушку, вдыхая еле уловимый мужской аромат. Так и уснула на диване под шум работающего телевизора.
Следующая неделя была напряжённая. Нагрянула проверка, все убирали хвосты, подправляли отчёты. Мы с Маргарет, которая, как ни уверял меня в обратном Ральф, всё же вернула мне часть денег за вечеринку, занимались своими делами. Так как она старший специалист, я беспрекословно выполняла все её указания. К пятнице, после вынесения нам нестрогого выговора, мы, уставшие и вымотанные, решили выпить пива, но уже одни, в гордом женском одиночестве. Муж Маргарет был на смене допоздна, и она не хотела идти домой.