За спиной мистера Спергла стояла его личная секретарша Нита Крибберт, аппетитная брюнетка с затейливой прической. Она лепетала что-то утешительное.
— Чья это работа? — рявкнул Спергл, отвернувшись от окна и тыча обличающим перстом в небо. Лицо у него неестественно побагровело, словно его долго терли мочалкой.
Одиннадцать сотрудников отдела рекламы боязливо моргали и выглядывали в окна.
— Моя.
Спергл круто обернулся и метнул злой взгляд на тощего неуклюжего молодого человека в кожаной куртке, только что вошедшего в комнату.
— Хуже этого я ничего не видел, — зарычал Спергл, медленно шагая к нему с часами в руке. — Ваши буквы не держатся в воздухе и тридцати секунд.
— Но это ветер, сэр, — поспешил объяснить Эверетт Морекай, устремив страдальческий взор на Ниту.
— Плевать мне на ветер, — продолжал кричать хозяин. — Я вам плачу деньги, а вы только дым по небу размазываете! Ничего прочитать нельзя! Да я тридцатицентовой сигарой лучше напишу. Подправить надо дымовую смесь, любезный! Мне нужна стойкость, ясно? Чтобы буквы подольше держались!
Обескураженный Морекай поглядел на сердитого человека, потом на милую сердцу Ниту и подумал, что это, наверно, конец и придется снова искать работу. Пять месяцев назад он поступил к Сперглу на должность химикаисследователя, но дела у него шли скверно. Уже на первой неделе он надумал изготовить «быстродействующее» мыло для рук, и без разрешения босса провел опыт. Мыла не получилось, но вся маленькая лаборатория взлетела в воздух. Его перевели в бухгалтерию. Там он пустил в ход свою экспериментальную жидкость для выведения чернил — на глазах у потрясенного начальства она насквозь проела главную бухгалтерскую книгу, уничтожив важные записи. Кратковременные дебюты в отделах сбыта и доставки, к сожалению, закончились не менее катастрофично.
А вот теперь, видно, лопнула и эта жалкая работенка по воздушной рекламе. И Нита все слышала. Это было уже совсем нестерпимо. Все последние месяцы он, как ничтожный раб, ходил следом за этим пленительным и вечно ускользавшим от него созданием. То она соглашалась стать его женой, то вдруг отказывала ему… «Терпеть не могу неудачников, — сказала она ему в самые первые дни их знакомства. — Мне нужен человек, идущий в гору». Но чем больше он старался, тем хуже у него получалось. Он уже похудел фунтов на десять, а под ложечкой с утра до вечера жгло и булькало, словно в желудке у него кипела какая-то жидкость, как в химической пробирке.
Спергл снова рявкнул:
— Мне нужно, чтобы держалось, понятно? — и пулей вылетел из комнаты.
Морекай проводил его мученическим взглядом. Нита задержалась на секунду.
— Не сдавайся! — шепнула она и ободряюще улыбнулась.
Морекай выписал на высоте двух тысяч футов одну из обычных рекламных фраз: «ГДЕ ГИТ, ЧИСТ БЫТ!», спустился на вертолете к земле, вылез из кабины и пошел к Ните и мистеру Сперглу, которые ожидали его около ангара.
— Эверетт, — закричала Нита, шагнув ему навстречу, — куда ты запропастился? Я две недели не могу тебя разыскать.
— Уезжал по личным делам, — сухо ответил Морекай.
Он исхудал еще больше, под глазами были черные круги.
— Мне нужно кое-что сказать тебе, — начала было она, но Спергл перебил ее:
— Может быть, вы мне объясните, молодой человек, — нетерпеливо заговорил он, помахивая перед носом Морекая запиской на служебном бланке, — что случилось? Зачем я вам так срочно понадобился, что вы меня вызвали на аэродром к 11 часам утра?
Морекай вынул хронометр и вскинул глаза на буквы, висевшие в воздухе.
— Я подумал, может, вы захотите засечь время…
Спергл покорно воззрился вверх. Буквы, по-прежнему четко очерченные, плыли в небе, медленно опускаясь к земле. Свежий ветерок, гулявший по полю, был им явно нипочем.
— Они опускаются, — изумленно вскрикнула Нита.
Спергл продолжал смотреть в небо с хмурой гримасой на лице, убежденный, что надпись вот-вот рассеется и исчезнет.
Но надпись не исчезла.
Буквы продолжали медленно опускаться, словно огромные уродливые аэростаты, намокшие от дождя. По мере того, как они приближались к земле, их очертания становились все больше, все отчетливее, наконец они коснулись земли, плавно подпрыгнули несколько раз и неподвижно застыли на траве.
Все трое молча зашагали к буквам. Спергл пнул ногой букву «Г» из слова «ГДЕ». Она была здоровенная, белая, толщиной в десять футов и длиной в полквартала. Состояла она из какого-то гибкого, эластичного вещества, чегото среднего между студнем и губчатой резиной, но пропускала свет и была настолько легкой, что, казалось, ее можно свободно поднять одной рукой.