–А-а-а-а-а-а-а! А-а-а-а-а-а! Суки! Пид…сы! Совсем ох…ли! Щас спалю тут всё нах…н!
При этом я вовсе никого не задевала своим оружием, но не потому, что не хотела кому-либо навредить, а потому, что от меня бежали и отшатывались, сидящие до того за своими кружками, люди. Часть из них уже выбралась наружу из таверны. Мой ор продолжался. Краем глаза увидела, что Тэваз, пользуясь всеобщим шоком от моего поведения, раскручивает и снимает с шеи серебряную проволоку. Ему осталось совсем чуть-чуть, как один из нападавших, пришедший в себя, стал подкрадываться к Тэвазу со спины, занося кверху нож. Хуже всего было то, что Тэваз его не видел, а за царящим тут шумом и моими криками, ещё и не слышал. Тогда я, спасая товарища, кинулась через Тэваза прямо на этого козла, опять же не молча:
– Убью на х…! – кричала я на русском.
И это сработало! Нападавший поспешил отбежать, Тэваз отбросил проволоку в сторону и с рычанием, зажав в руке добытый в драке нож, кинулся на наших обидчиков. Теперь, не ограничиваемый в своих силах серебром, он, даже не перекидываясь, расправился с каждым из них в отдельности. Я же, от страха за наши жизни и от безумного количества адреналина в моей крови, потеряла способность здраво мыслить и не поняла вовремя, что уже всё закончилось. Поэтому я продолжала бегать с факелом по залу, пугая оставшихся людей и кричать, как я их всех ненавижу. Опомнилась только тогда, когда смогла различить окружавший меня хохот. Смеялись все, – те, кто так и остались сидеть за столами и наблюдать весь этот спектакль, баба-подавальщица, выглядывающая из-за барной стойки, и даже Тэваз. Даже он сгибался пополам и держался за живот в приступе смеха, иногда поднимая руку по направлению ко мне и пытаясь произнести моё имя:
– Кира! Ой, не могу! Кира! Ха-ха-ха-ха!
Мне до слёз стало обидно! Что ж вы ржёте, придурки, не заступившиеся за женщину? А ты, друг, которого я пыталась спасти, пусть даже и таким образом? Как можешь ты теперь надо мной смеяться, зная, что моё неадекватное поведение обусловлено лишь тем, что я сильно перепугалась?
Прислонив уже ненужный факел к стене, я развернулась и побежала наверх в свою комнату. Хлопнула дверью и, как была, кинулась на постель, подгребла к себе подушку и рыдала в неё. Нога об ногу скинула сапоги. В истерике ревела, ругая их всех, и своё глупое поведение в том числе, самыми погаными словами. Не заметила я, как в комнату вошёл Тэваз, дотронулся рукой до моего плеча.
– Кира, успокойся, пожалуйста. Кира, Кирочка, детка, не плач.
Знаю, что он пытался меня утешить, но я была на него обижена. Сев на постели в обнимку с подушкой и скрестив ноги по-турецки, вызверилась на него сквозь слёзы:
– Убирайся! Слышишь? Пошёл вон! Я не хочу тебя больше видеть! Убирайся отсюда! И вообще, дальше я поеду одна, а ты – чеши сам своей дорогой. Понял? Ты…
Тэваз прибег к единственно возможному способу, которым мужчина только и может прекратить женскую истерику, не применяя при этом грубую физическую силу и насилие. Он закрыл мой рот поцелуем, одновременно обняв мой затылок своей большой ладонью. Язык парня проник в мой рот и делал там что-то невообразимо прекрасное с моим языком. Потом его губы то жадно собирали слёзы с моего лица, то вновь приникали к моим губам. Оторвав от меня подушку, отбросил её в сторону, а сам подтянул меня к себе, усадив на свои колени и сжав в объятиях. О, Боги, как же сильно я в этом нуждалась! Я страстно и также жадно отвечала на поцелуи, сжимая в кулачки рубашку оборотня, шаря руками по его плечам, запуская пальцы в его волосы и пытаясь стянуть с них резинку, удерживающую хвост. Краем сознания заметила, что перестала плакать, – даже молодые оборотни в чужих мирах знают верное средство от женских истерик.
Мне нужен был мужчина прямо сейчас! И я не сопротивлялась, когда Тэваз стягивал с меня одежду, покрывая моё тело поцелуями и покусывая. От его укусов мне не было больно, – они лишь ещё сильнее распаляли меня, вырывая из моей груди стоны наслаждения. Стягивая с меня штаны, мужчина ласкал языком и губами мои бедра и голени, обласкал ртом каждый мой пальчик на ногах, так же точно прошёлся по ступням и пяточкам. Сильными руками он потянул вниз мои трусики и замер.
– Кира! У тебя здесь нет волос?!
Не зная, что и думать по поводу этого восклицания, я смущённо попыталась прикрыть сокровенное местечко руками. Но Тэваз убрал мои руки в стороны и принялся целовать меня там.
– Как же ты сладко пахнешь, детка! – шептал он мне, иногда отрываясь от своего занятия и поднимая на меня глаза. Удивительное зрелище – два, сверкающих потусторонним жёлтым звериным огнём, глаза, в сумерках, где-то у меня между ног!