Шелби позволила Лансу поухаживать за ней и взяла из его рук уже наполненную тарелку. Она чувствовала себя немного виноватой перед Коди, но, говоря по правде, ей не особенно хотелось услышать то, что тот намеревался сказать. По крайней мере сейчас. Одного неприятного разговора в день вполне достаточно.
Она села рядом с Лансом за столик, украдкой бросила быстрый взгляд через плечо и тут же пожалела об этом. Ее глаза встретились с пристально смотрящими на нее глазами Коди; от их обжигающе холодного выражения по коже девушки побежали мурашки. Что же такого важного хотел он ей сказать, если небольшая отсрочка их беседы так взбесила его?
Внезапно всеобщее внимание привлек громкий крик:
— Бобби! Где Бобби?
Обернувшись, Шелби увидела Рут Ротмен, выбежавшую в центр лагеря. Она была чрезвычайно взволнована и лихорадочно озиралась по сторонам в поисках пропавшего сына.
— Бобби! О Господи, где же он?! — непрестанно твердила она.
Рут бросилась туда, где неподалеку от грузовичка Том колдовал над жаровней, затем метнулась назад. Муж следовал за ней по пятам. Он старался казаться спокойным, но его окаменевшее бледное лицо лучше всяких слов говорило о том, что творилось в его душе.
Шелби встала и встревоженно посмотрела на столик, за которым сидели дети. Они прекратили есть, болтать и смеяться и озадаченно уставились на мать Бобби.
Рут подбежала к Шелби и принялась трясти ее за плечи.
— Где мой сын? — кричала она. — Где он? Твои люди должны были присматривать за ним. Ты же говорила, что здесь безопасно, что детям ничего не грозит!
Генри Ротмен пытался оторвать свою жену от Шелби, бормоча что-то утешительное, но она оттолкнула его.
— Оставь меня, Хэнк. Мне нужен мой сын! — Ее пальцы снова впились в плечи растерянной Шелби. — Где он? Где?
Коди спокойно подошел к ней сзади и развернул лицом к себе. Он заговорил с ней мягким проникновенным голосом, в котором тем не менее слышались и нотки твердой уверенности в своих словах:
— Все будет хорошо, миссис Ротмен. Мы найдем его. Он наверняка где-нибудь рядом с лагерем — просто придумал какую-то новую игру и слишком увлекся.
В ее глазах стояли слезы, губы дрожали от страха.
— Это мой единственный сын, Коди… Мы приехали сюда из-за него, из-за его любви к ковбоям. Если с ним что-то случилось…
— Поверьте мне, с ним все в порядке, — ответил он, для вящей убедительности чуть крепче сжав ее плечи. — Обещаю, мы найдем его.
Немного успокоенная уверенными словами Коди, женщина кивнула и тихонько всхлипнула.
— Он боится темноты. Я всегда оставляю в его спальне горящий ночничок.
Муж ласково обнял ее и отвел в сторону.
— Не волнуйся, Рут, с мальчиком все будет хорошо. Коди найдет его.
Рут Ротмен прерывисто вздохнула и покачала головой.
— Но Хэнк, через пару часов совсем стемнеет! Что будет, если его не удастся найти до наступления сумерек? Маленький мальчик, один в прерии, ночью…
— Мы отыщем его, миссис Ротмен, — сказала Шелби и, взглянув на Коди, увидела в его глазах отражение собственной тревоги. Но было в них и кое-что еще — сила и уверенность.
Он подозвал ковбоя, в обязанности которого входило присматривать за детьми.
— Бен, когда ты видел маленького Рот-мена в последний раз?
Молодой ковбой, сам еще почти мальчишка, вытянулся перед ним по стойке «смирно».
— Боже, дай вспомнить… Когда мы были примерно за милю от лагеря. Я как раз пересчитал тогда детей — все они ехали вместе.
— Но в лагере его никто уже не видел? — Коди вопросительно оглядел толпившихся вокруг гостей и ковбоев.
Все молчали, лишь некоторые отрицательно покачали головами.
— Ну ладно. Мы отправляемся. Седлайте коней, ребята! Пусть каждый возьмет по фляге с водой, запасному одеялу, а также прихватите бинты и аптечку первой помощи.
— О Боже! — простонала Рут.
— Это всего лишь предосторожность, миссис Ротмен, на случай, если мальчик упал и поцарапался…
Он проклинал себя на чем свет стоит: и почему только ему не хватило ума сказать это так, чтобы она не слышала! Черт!.. То, что ребенок пропал, было само по себе событием мало приятным, но не экстраординарным. Такое случалось и раньше, будет случаться и впредь. Детей обычно находили недалеко от лагеря или стада, где они «охотились» или играли. Но вот истеричная женщина — совсем другое дело. Ее почти невозможно успокоить, она держит в нервном напряжении весь лагерь, а потом попрекает случившимся до самого своего отъезда с ранчо.