Бывало, она звонила в ресторанчик, где готовили гречневую лапшу, и заказывала обед на дом. Да, ресторанчик находился по соседству с начальной школой в Адзуматё. Сигэко забыла и название ресторана, и его телефон. Жаль, можно было бы попросить четыре порции лапши с тэмпура.[5] Она вдруг вспомнила, как мужчина спросил о деньгах. Наверно, он имел в виду обед. Сигэко не знала, сколько теперь стоит лапша с тэмпура, но хотела принять гостей как положено. Ладно, будь что будет. Лишь во сне она могла увидеть, что обедает дома вчетвером, уютно устроившись вокруг жаровни.
Женщина, позвонившая первой, пожалуй, ест бесшумно, изящно орудуя палочками. А старик за обедом начнет рассказывать что-нибудь забавное, а из беззубого рта будет выпадать лапша. Провозится, поди, с тарелкой. Девушка – та, скорее всего, вмиг все проглотит и, едва отложив палочки, снова уйдет в себя. Она же говорила, что в любой обстановке способна чувствовать себя независимо. Кажется, я понимаю ее настроение.
Следующий звонок раздался, когда Сигэко еще не успела отойти от буфета.
– Смотри-ка, звонят! Ну и дела! – На этот раз она решила разнообразить свое восклицание. Она вслушивалась в трель спокойно, потому что аппарат был перед глазами. Пепельницу я не ищу, в любой миг можно снять трубку, подумала Сигэко. Не стоит после второго звонка отвечать. Она с замиранием сердца смотрела на черный телефон, подающий сигналы. Да, сегодня телефон ожил. Чудилось, будто из мембраны вырывается голос. Аппарат напрягся, диск гордо поблескивал, шнур кокетливо изогнулся. Телефон походил на какое-то одушевленное существо. Оно взирало на Сигэко и требовало внимания к себе. Теперь Сигэко не верилось, что совсем недавно она специально поднимала трубку, беспокоясь, не заржавел ли звонок от долгого молчания. Сегодня телефон не умолкает. Овдовев, Сигэко хотела отказаться от номера. Хорошо, что не сделала такой глупости, радовалась она, глядя на телефон.
– Это…дзинозн? – вежливо спросил приятный женский голос.
– Что вы? – переспросила Сигэко, с удивлением подумав, что это ошибочный звонок.
– Простите, это не дирекция Кадзиноэн?
– Нет, а вы какой, собственно, номер набираете? – с напускной серьезностью осведомилась Сигэко, подлаживаясь под тон своей собеседницы.
– Минутку, пожалуйста. – Женщина назвала номер, явно прочитав его по бумажке. Это был действительно телефон Сигэко.
– Правильно, но здесь нет никакой дирекции. Попробуйте еще раз перезвонить.
– Странно. Я собственными ушами слышала этот номер. – Голос задрожал от досады.
– А что это такое ваш Кадзиноэн? – строго спросила Сигэко.
– Видите ли, это прекрасный сад. В нем все деревья пылают багрянцем, удивительное зрелище. Еще в саду есть колодец, в котором бьет ключ.
– Вы ошиблись, я не имею ни малейшего отношения к саду.
– А почему же ваш телефон?…
– Я бы вас хотела спросить, откуда вы узнали мой номер.
– На телевидении. Вас еще что-нибудь интересует?
– На телевидении, говорите? На каком именно? Как вам ответили?
– Какой смысл вдаваться в подробности. Вышла ошибка, извините за беспокойство. – Голос стал далеким и бесстрастным, не то, что в начале разговора. Не дожидаясь ответа, женщина бросила трубку.
Никакой деликатности! Кто же виноват, сама обозналась, подумала Сигэко, в сердцах опуская трубку. Не успела она снять руку с аппарата, как он снова зазвонил. Неужели та женщина? Сигэко уже не хотелось повторять присказку мужа. Приняв наступательную позу, она поднесла трубку к уху. В случае необходимости дам отпор.
– Это Кадзиноэн? – спросил высокий мужской голос приятного тембра.
– Ошиблись, – отрезала Сигэко.
– Значит, не Кадзиноэн?
В произношении мужчины улавливался акцент, отчего голос показался ей еще более чуждым.
– Где вы узнали этот номер?
Теперь Сигэко нельзя было поймать врасплох.
– На студии.
– А что вам нужно в Кадзиноэн?
– Хотелось прогуляться по саду, – простодушно прозвучало в ответ.
– Почему именно там?
– Увидел по телевизору. Красота, хотя и дождь льет.
– По телевизору?
– Л вы насмотрели? Жаль.
Собеседник подкупал приветливостью.
«Сегодня я ожидаю троих гостей, может быть, и вы вместо сада пожалуете ко мне?» – чуть было не сорвалось с губ Сигэко.
– Есть еще и старинный пруд.
В душу Сигэко закралась неприязнь. Что они все заладили про пруд?
– Извините, вы ошиблись номером, – буркнула она и швырнула трубку.
Настроение такое, словно она бестактно забыла гостей, сидевших перед тарелками лапши с тэмпура. Сигэко огляделась – подушки вокруг жаровни разложены, но в комнате никого пет. Ее не покидало ощущение, что гости украдкой разошлись, пока она болтала по телефону. Почему же так случилось? Сигэко тяжело вздохнула и вздрогнула от нового звонка.
– Утром сегодня довелось посмотреть передачу по телевидению, – начал голос, как бы отрешенный от житейской суеты. – Пока есть силы в организме, хотелось бы посетить ваш уединенный уголок.
Речь звучала так, словно собеседник размышлял вслух. Глубокий старик, наверно, подумала Сигэко.
– Это сад Кадзиноэн, что ли?
Сигэко пыталась объясниться со стариком, но в ответ слышала только ничего не значащие восклицания.
– Теперь я далеко не езжу, но уж по такому случаю попрошу невестку сопроводить меня.
Сигэко с некоторым раздражением выслушивала старика.
Следующим оказался мужчина, назвавшийся учителем начальной школы.
– В курс природоведения входит изучение равнины Мусасино,[6] поэтому мне необходимо осмотреть ту часть сада, в которой сохранились редкие виды флоры. Из телепередачи трудно понять, какую площадь занимают они в саду. Как в действительности обстоит дело? Есть ли особые правила посещения для экскурсантов младшего школьного возраста? – выпалил он на вопрос Сигэко, которая хотела просто уточнить, идет ли речь о саде Кадзиноэн. Ей нечего было добавить к сказанному, и она коротко произнесла: