— Она в полной безопасности, — сказал Мерион. — Рекстон, скажи мне, что вы с ней сделали, если она так от вас убегала?
За спиной герцога послышались голоса его взрослых гостей, но мальчики смотрели только на него. Наконец Рекстон вздохнул и пробормотал:
— Горничная хотела расчесать шерсть Магды. А ты ведь знаешь, как Магда этого не любит. Поэтому она и начала бегать по комнате, а мы стали ее ловить. — Тут Уилсон что-то прошептал Рекстону на ухо, и тот добавил: — Получилось так, что кто-то оставил дверь открытой, и Магда выбежала. И мы хотели перехватить ее до того, как она помешает тебе и твоим гостям.
Повернувшись к Уилсону, герцог приказал:
— Выведи Магду на поводке погулять. Сейчас как раз время ее вечерней прогулки. А все остальные отправляйтесь в детскую.
Облегчение Уилсона было очевидным. Он взял Магду, чтобы ее успокоить, а затем увести подальше от дома.
— Сэр, а я могу пойти с ним? — спросил Рекстон. — Ведь если Магда убежит, ему может понадобиться помощь.
— Нет, дорогой сын. Вот летом, когда солнце станет садиться не так рано, ты сможешь выходить, а сейчас — пора в постель.
Рекстон кивнул, и на глаза его навернулись слезы. Когда же мальчик понял, что слезы не трогают отца, он повернулся, дотронулся до руки кузена и крикнул:
— Догоняй!
Оба скрылись из виду, прежде чем родители Питера успели вымолвить хоть слово.
— Ты ведь не поверил в их историю, да, Лин? — спросил Гейбриел, с усмешкой глядя на брата.
— Конечно, не поверил. Но было бы нехорошо расспрашивать Уилсона, чтобы узнать правду. Уилсон считает, что я и так могу отличить ложь от правды. И он понимает, что если солжет, то лишится моего доверия. Но если он скажет правду, то Рекстон его возненавидит навсегда.
— «Навсегда» означает не больше недели, — пояснил Гаррет и тут же спросил: — Стоит ли тебе волноваться из-за каждого шума?
— Если верить моей матери, — вступила в разговор жена Гейбриела, — родители никогда не перестают волноваться за своих детей.
— Этого достаточно, чтобы мне захотелось бренди, — заметил Гаррет, и все весело рассмеялись.
Кивнув на Елену, герцог заметил:
— Синьора скажет вам, что со взрослыми детьми справиться еще труднее.
— Да, разумеется. Моей воспитаннице восемнадцать, и для нее мысль о том, что надо чего-то ждать, равносильна пытке.
— Кроме того, она не прочь взять на себя обязанности свахи — подхватил герцог. — Оставила платок синьоры Верано в моей карете, чтобы дать мне повод снова увидеться с ней.
— Умница! — воскликнул Гейбриел.
— Да, конечно, — закивал Мерион. — Ведь мне не пришлось выдумывать предлог, чтобы снова наведаться в Блумсбери.
Все вернулись в гостиную, но уже минут через пять Мерион объявил, что они с синьорой отбывают. Последовало множество добрых пожеланий, а Линетт даже обняла Елену на прощание.
Герцог приказал кучеру готовить экипаж, затем сказал Елене, что им придется подождать какое-то время у него в кабинете. Переступив порог, Елена тотчас же увидела картину Каналетто, которую Мерион накануне принес из библиотеки. Полюбовавшись картиной, она присела на диван и в задумчивости проговорила:
— Интересно, почему мы не представились друг другу в тот вечер, когда впервые встретились?
Мерион пожал плечами:
— Понятия не имею.
— И я не имею. А впрочем… Если бы мы представились друг другу, то это сразу же придало бы нашему знакомству более интимный характер, чем нам обоим хотелось. Вспомните, сколько времени нам потребовалось, чтобы узнать друг друга.
Тут Елена похлопала ладонью по дивану, приглашая Мериона сесть с ней рядом. Но герцог предпочел место напротив, чтобы во время разговора видеть ее чудесные глаза.
— Не могу представить, что теперь вы знаете меня лучше, чем до обеда, — сказал он с веселой улыбкой, и его слова прозвучали как вызов или, возможно, как приглашение к игре.
— Поверьте, милорд, я действительно знаю вас теперь лучше, чем до обеда.
— В таком случае, синьора, это означает только одно: вы умеете читать мысли. Ведь вы четверо вели столь оживленную беседу, что я и слова не успевал вставить. Так что же вы узнали обо мне во время обеда? Или, может быть, это секрет?
Она кокетливо пожала плечами и, придвинувшись к нему поближе, поцеловала его в щеку. Это было настолько неожиданно, что Мерион замер на мгновение.
— Вы так смотрите на меня, милорд, словно впервые увидели, — сказала Елена с улыбкой. — Хотя я не сделала ничего особенного. Всего лишь поцеловала вас в щеку. — Разгладив свои юбки, она продолжала: — Поверьте, я действительно узнала про вас кое-то новое. Узнала, например, что ваши родные вас очень любят. — Елена чинно сложила руки на коленях и теперь выглядела именно так, как и надлежало выглядеть тридцатилетней леди. — Да, они любят вас, а вы любите их, как наверняка любите и своих детей. И еще я поняла, что вы очень одинокий.