— Вам не следует передо мной извиняться. Уж лучше я сам уйду. Вы гораздо больше нуждаетесь в уединении.
Мерион приблизился к двери и уже положил руку на дверную ручку, но тут женщина вдруг проговорила:
— Мой муж умер восемнадцать месяцев назад. Умер внезапно. Вот он держал в руках скрипку и играл Моцарта… а в следующую секунду уже лежал мертвый у моих ног.
Шумно выдохнув, она снова села на диван — словно эти слова отняли у нее все силы.
— Сожалею, миледи, — пробормотал Мерион. — Очень сожалею… — Он вновь повернулся к незнакомке.
— Благодарю за сочувствие, сэр, — ответила она безо всякого выражения в голосе, но Мерион сразу почувствовал в ее спокойствии приближавшиеся слезы.
Решив, что ему следует побыстрее удалиться, он проговорил:
— Еще раз прошу извинить меня, миледи. Я вас покидаю.
И тут она вдруг протянула к нему руку и тихо сказала:
— Нет-нет, пожалуйста, останьтесь. Останьтесь еще на несколько минут.
Мерион прекрасно понимал, почему молодые леди иной раз желают поговорить с незнакомым джентльменом наедине. Но сейчас были совершенно не те обстоятельства. К тому же эта леди казалась женщиной весьма опытной — так что его, герцога Мериона, подобными играми не заманить в сети брака.
Незнакомка же вдруг робко улыбнулась и вновь заговорила:
— Я думала, что со слезами покончено, но на сегодняшнем вечере услышала, как кто-то играет на скрипке. Эдвард был слишком талантлив для того, чтобы играть в оркестре, и он всегда старался быть на уровне… Так вот, игра этого скрипача пробудила у меня множество воспоминаний об Эдварде. Вот мне и захотелось поплакать… — Женщина снова попыталась улыбнуться, но на сей раз ей это не удалось.
Мерион молча пожал плечами, он не знал, что ответить. И тут он почему-то вспомнил о герцоге Бендасе. Ведь этот мерзавец наверняка уже почувствовал, что справедливая месть опутывает его своими тенетами… Может, он пытается отыграть утраченные позиции? Может, эта незнакомка — его ответный удар?
Мерион пристально посмотрел на сидевшую перед ним женщину.
— Я прекрасно понимаю вашу скорбь, миледи. И весьма сожалею… — Он приблизился к ней на несколько шагов и тихо сказал: — Да, я очень хорошо вас понимаю, потому что моя жена скончалась год назад.
— О!.. — вырвалось у незнакомки.
Она не произнесла больше ни слова, но в тот же миг придвинулась к нему и легонько прикоснулась к его руке. И в этом прикосновении Мерион тотчас ощутил смятение ее сердца — ее искренность, сочувствие, боль, надежду. Она действительно ему сочувствовала? Или все это — лишь блестящее представление? Но если так, то разыграно оно впустую, поскольку аудитория состояла из одного-единственного зрителя.
— В ваших словах, сэр, я расслышала сердечную боль. Примите мои глубочайшие соболезнования.
Мерион коротко кивнул:
— Благодарю вас миледи — Он сделал шаг к дивану и сел рядом с ней, сел именно на то место, по которому она похлопала ладонью.
Какое-то время они сидели молча, причем она — с закрытыми глазами. В тусклом свете уличных фонарей — шторы были отдернуты — Мерион разглядывал профиль незнакомки. Длинные темные ресницы, чуть полноватые чувственные губы и мерно поднимавшаяся и опускавшаяся грудь…
«У нее лицо мадонны, — подумал Мерион неожиданно. — Нет, скорее она похожа на скорбящую принцессу, прекрасную и восхитительную…».
В смущении откашлявшись, герцог пробормотал:
— Поплачьте, если вам это необходимо, миледи.
Она открыла глаза и, взглянув на него, покачала головой:
— Нет, милорд, плакать сейчас — это слабость. Я и так плакала слишком долго. — Она снова покачала головой, и от этого движения закачались ее прелестные сережки. — Нет, мне не следует плакать. Ведь слезы пойдут во вред моим голосовым связкам. — Немного помолчав, она добавила: — Видите ли, Эдвард уверял, что слезы причиняют неудобство абсолютно всем. Но вы, похоже, из тех редких мужчин, которые способны переносить женские слезы с удивительным терпением.
Мерион заставил себя улыбнуться:
— Видите ли, миледи, у меня богатая практика. Когда моя жена бывала в тягости, она проявляла склонность к слезам.
Собеседница с улыбкой кивнула:
— Да, сэр, понимаю… Скажите, а вы были в Лондоне в ноябре прошлого года, когда умерла принцесса и ее младенец?
— Нет, я в то время находился во Франции. Потом моя сестра мне рассказывала, что здесь все были в трауре. Слезы и траурная одежда были всюду, даже в Дербишире, где она живет.
— Да, я тоже слышала об этом, — сказала незнакомка. Помолчав, заметила: — Но вскоре все о ней забыли. По крайней мере никто больше о ней не плачет.