— Да, верно. Но если я буду ездить туда верхом, то смогу наслаждаться свежим воздухом вместо того, чтобы задыхаться в карете. Да и у детей будет больше свободы.
— В этом ты прав, — согласился Гаррет. — Но все же дело вовсе не в том, что парламент будет дальше от тебя. Ты ведь лишишься всех лондонских развлечений. Тебя это не беспокоит?
Глядя прямо зятю в глаза, Мерион отчеканил:
— Я уже устал от них.
Гаррет надолго задумался, потом спросил:
— Это все из-за Ровены? Здесь ты больше тоскуешь по ней? Она ведь всегда предпочитала Лондон Пеннфорду. И терпеть не могла дом в Ричмонде.
— Нет-нет. — Мерион поспешно покачал головой. — Вовсе не из-за этого. И в тот же миг он пожалел о том, что не солгал.
— В таком случае ты бежишь из-за того, что твоя… дружба с синьорой Верано оказалась не очень успешной, не так ли?
Герцог встал и налил себе бренди. Выпил и тут же налил еще. Гаррет внимательно посмотрел на него и вновь заговорил:
— Лин, я вчера видел, как ты зашел в кондитерскую Гантера, а затем поспешил оттуда уйти. Когда хозяин принес Гейбу доставленный тобой конверт, все очень огорчились из-за того, что ты к нам не присоединился. А синьора Верано огорчилась больше всех остальных, уж поверь мне.
Мерион взглянул на зятя с искренним удивлением.
— Неужели действительно огорчилась?
Гаррет с уверенностью кивнул:
— Да, очень огорчилась. И я бы сказал… — Он ненадолго задумался. — Мне показалось, твое поведение ошеломило ее. Да-да, именно ошеломило. И конечно же, она была уязвлена — в этом у меня нет ни малейших сомнений.
Надолго воцарилось молчание; казалось, оба не знали, что сказать. Наконец Мерион подошел к двери и, приоткрыв ее, рявкнул:
— Эй, кто там?! Мне немедленно нужна эта проклятая карета!
Перед ним тотчас же появился испуганный привратник.
— Да-да, ваша светлость, сейчас ее подадут. Позвольте помочь вам надеть шляпу и плащ…
— Сам справлюсь, — пробурчал герцог. — Быстрее же, пусть поторапливаются!
Герцог быстро направился к выходу, и его зять с задумчивым видом последовал за ним. Когда они уже уселись на сиденья, Гаррет проговорил:
— Похоже, ты хочешь убедиться в том, что все остальные так же несчастны, как ты.
Герцог поморщился и проворчал:
— Знаешь, иногда ты слишком разговорчив.
Гаррет рассмеялся.
— Иногда Оливия утверждает, что я якобы точно знаю, что у нее на уме. Причем не только у нее, но и у других людей. Так вот, мне кажется, я знаю, о чем ты сейчас думаешь.
Герцог вытащил из-под сиденья бутылку бренди и основательно приложился к ней. Затем передал бутылку зятю.
— Знаешь, Майкл, я действительно отправил ей записку с извинениями и сегодня увижу ее в первый раз после того, как она эту записку получила.
Гаррет тоже сделал глоток.
— В таком случае тебе пора покончить со спиртным, Мерион. Оставь бренди для обратного пути.
Мерион отобрал у зятя бутылку и сделал последний глоток. Затем спрятал бренди под сиденье.
— Да, действительно хватит, — пробормотал он с улыбкой.
Гаррет внимательно на него посмотрел.
— Господи, да ты ведь уже пьян. Сколько ты выпил до нашего отъезда?
— Ну… кое-что. Немного.
— По-моему, гораздо больше, чем немного. — Гаррет постучал в стенку кареты и приказал кучеру повернуть обратно на Пенн-сквер.
— Нет, я хочу в дом на Сент-Джермен-стрит, — заявил герцог. — И я буду там пить, пока не упаду.
Гаррет снова рассмеялся.
— В таком случае долго пить тебе не придется.
— Ничего страшного… Выпью, сколько сумею, — пробормотал герцог, снова извлекая бутылку из-под сиденья.
Два дня спустя, собираясь на музыкальный вечер в доме барона Манкфорда, Мерион раздумывал, как ему следует вести себя. Конечно же, в первую очередь надо позаботиться о том, чтобы не привлекать внимания сплетников. А вот что касается Елены…
Само собой разумеется, что синьора Верано получила предложение петь на сегодняшнем вечере у Манкфордов. И он, герцог Мерион, мог бы присоединиться к толпе поклонников, если бы пожелал. Но следует ли это делать?.. Этого Мерион пока еще не знал.
Сегодня после обеда он выпил несколько чашек кофе, но не позволил себе ни капли вина. А потом тщательнейшим образом одевался, так что даже Бликс выразил удивление. И вот теперь он сидел в своем экипаже и думал о Елене, думал о том, как она поведет себя при встрече с ним. Разумеется, она не бросится в его объятия, но и резкого отпора с ее стороны можно было не опасаться. Да, она будет предельно вежлива — хотя бы из уважения к его титулу. Конечно, такая вежливость была слабым утешением, но только на это он и мог рассчитывать.