— О, как?! Он знает про Дарину?
— Теперь знает. В смысле, Костя знает.
— И правильно сделала, что рассказала, — произносит муж.
— Нет. Я бы никогда ему не сказала. Даринка забежала в кабинет на перемене, и он сам догадался.
— Может, это и к лучшему. Дарина уже взрослая девочка, она должна знать правду. Уверен, что она поймет.
Я знала, что, когда Дарина подрастет, то начнет задавать вопросы, и мне придется объяснить ей, почему в ее свидетельстве о рождении, в графе отец, записано другое имя. Но я не хотела, чтобы дочь видела Костю.
— Сережа, я не хочу, чтобы Дарина о нем знала, — качаю головой. — Он сам отказался от нее и не имеет никакого права даже смотреть в ее сторону! — выплескиваю то, что кипело во мне целый день.
— Полина, в тебе сейчас говорит обида, — муж мягко обнимает меня за плечи.
— Да, Сережа, я до сих пор его не простила, и никогда не прощу! И я рада, что он ушел, — высказываю на эмоциях. У меня внутри бушует такой ураган чувств, но радости там точно нет.
Я ни капли не покривила душой, когда призналась, что до сих пор не простила Лебедева. Не простила того, как каждый раз с замиранием сердца ждала, что скажут мне на очередном осмотре. Не простила тех слез, когда, затыкая кулаком рот, чтобы не разбудить дочь, рыдала, сидя на полу в ванной, срываясь на эмоции от усталости. Я ничего не простила. Обида притупилась со временем, но своим появлением Костя снова напомнил мне о том, какими ненадежными бывают самые близкие и любимые люди. Я не знаю, как я пережила тогда все. Лебедев вычеркнул нас как ненужный элемент из своей жизни, и я не собираюсь пускать его обратно.
Устраиваюсь на плече мужа, пытаясь найти спокойствие. Сережа обнимает, давая защиту, как давал ее все эти годы, и я сама не замечаю, как засыпаю.
Только утром я вспоминаю, что так и не спросила, зачем забегала ко мне Дарина. Весь день из головы не могла выкинуть Лебедева, что даже про дочь забыла! Она крайне редко заходила в мой кабинет во время учебы и никому не рассказывала, кто ее мама. В ее школу я перешла только в этом году.
— Привет, мам! — Моя звездочка свежим ветром влетает на кухню, чмокает меня в щечку и плюхается на табурет.
Она для меня все: мой мир, моя жизнь, моя вселенная.
— Дара, а ты вчера зачем заходила? — задаю вопрос, ставя перед дочкой тарелку с бутербродами.
Дочка хватает один, запихивает в рот, откусывает большой кусок и при этом говорит:
— Я папе звонила, он мне уже разрешил.
— Что разрешил? — настораживаюсь я.
Пока мысленно подбираю возможные варианты, выпускаю из вида и не делаю замечание, не разговаривать с набитым ртом. Дарина дожевывает бутерброд, складывает ручки, изображая из себя примерную девочку, и я готовлю себя к тому, что ничего хорошего сейчас не услышу.
— Поехать на пейнтбол, — сообщает Дарина и умоляюще смотрит на меня.
— Дарина! Ты же знаешь, что я по этому поводу думаю!
Не понимаю, откуда у нее такие мальчишеские замашки, но в куклы Дара никогда не любила играть, зато бегать во дворе вместе с мальчишками — в этом она самая первая!
— Ну, мам!
— Доброе утро! — На кухню заходит Сережа. — Полина, пусть сходит, раз ей так хочется, — заступается он за дочь.
— Сережа, она же девочка!
— И что? Девочки не играют в стрелялки?
Я вздыхаю. Спорить при дочери мне не хочется.
— Мам, ну пожалуйста! У нас все девчонки в прошлый раз ходили, — начинает уговаривать меня Дарина.
Все верно, в прошлый раз я ее не пустила, и она целую неделю дулась, потому что в классе только пейнтбол и обсуждали. А ее не пустила мама. Я не чувствовала себя виноватой, но видеть расстроенное личико своей звездочки было тяжело.
— Хорошо, — нехотя сдаюсь я. — Сережа, ты сможешь… — начинаю я, но Дара меня перебивает.
— Мама! Я же не маленькая! — Дарина обиженно сопит, как маленький ежик.
Я чувствую на плече мягкое прикосновение мужа.
— Полина, она права. Ты делаешь только хуже своей гиперопекой.
— А Ева тоже поедет? — перевожу тему, спрашивая про подругу дочери.
— Да. Даже Фильке Ольга Васильевна разрешила! — важно сообщает Дарина. — А он самый маленький!
Из рассказов Дарины я знала, что Филипп Лебедев самый младший в классе. Помню еще удивлялась, зачем родители так рано отдали его в школу. На что Сергей заметил, что это девочкам можно пойти позже, а у мальчиков восемнадцать стукнет, и здравствуй, армия. При упоминании имени сына Лебедева мне становится неуютно, и я украдкой бросаю взгляд на мужа. До этого я спокойно слушала дочкины рассказы про ее одноклассника, совершенно не подозревая ни о чем. Фамилия слишком распространенная, и мне даже в голову не приходило проверить кто его родители. Почему-то я была уверена, что Костя уже давно уехал из нашего города.