– Потому что мне везло! – вскричал он, но словно нож повернулся у него в сердце – вспомнились темные вечера, когда он лежал в кроватке без сна в ожидании матери.
– Вся жизнь – это лотерея, – тихо сказала Алекса, заметив, как помрачнели его глаза. – Наличие двух родителей – это не гарантия счастья, Джио.
– Конечно, нет, но я хочу увеличить его шансы, – произнес Джованни упрямо.
Она грустно покачала головой, прищурив глаза от яркого света. Ей захотелось схватить своего сына и убежать.
– Ты всегда такой пессимист?
– В большинстве случаев, – сказал он спокойно. – Я основываюсь на собственном опыте.
Она пытливо взглянула на него, стараясь быть объективной, но это было нелегко. Его жестокость возмущало ее, слова приводили в ярость, но это не уменьшало ее желания запустить пальцы в его густые черные волосы, нагнуть голову и поцеловать его. Она едва перевела дыхание.
– Я подумаю о том, что ты мне сказал, когда вернусь в Англию, – согласилась она.
Джованни мрачно улыбнулся. Она до сих пор не поняла? Не поняла, если он захочет чего-то, то не остановится, пока этого не получит.
– Мне кажется, ты меня не поняла, – ласково произнес он. – Решение уже принято.
Алекса заморгала глазами, едва осознавая, что вдалеке снова послышались звуки труб, барабанов и какого-то заунывного инструмента.
– Какое решение? – выдохнула она, а музыка тем временем грянула еще сильнее.
– Жизнь меняется. Теперь я не буду настаивать на том, что ты – женщина легкого поведения, но ты по-прежнему женщина со всеми женскими потребностями, а я не желаю, чтобы моего сына воспитывал какой-то другой мужчина, – ровным голосом произнес он.
– Но все это лишь гипотезы, Джованни, – возразила Алекса. – Нет никакого другого мужчины.
– Сейчас – нет.
– Но ты не можешь заставить меня делать то, чего я не хочу! – неожиданно резко возразила она.
– Могу, дорогая, – заявил он мягко. – И я беру Паоло к себе.
– Паоло будет жить со мной, – отрезала она, и ей показалось, что они говорят о сыне как о каком-то предмете мебели. Щеки ее запылали от стыда и страха.
– Совершенно очевидно, что ты тоже будешь жить со мной, – сказал он нежно. – Ты хорошая мать, а я хочу стать хорошим отцом. Прошедшая ночь показала, что мы по-прежнему жаждем друг друга, так в чем же проблема?
У нее чуть не вырвался вопрос: а как же насчет любви? Как насчет эмоционального комфорта, о котором она говорила с его отцом? Но Джованни, как и его отец, был совершенно далек от этого.
Может быть, то, что возникло между нею и Джованни много лет назад, было искрой любви, но она потухла в тяжелых обстоятельствах. И все же ее сердце по-прежнему стремилось к нему, как и ее тело, и он – отец ее ребенка. Они связаны друг с другом кровно и телесно.
То, что он предлагал, было компромиссом, но могла ли она жить такой жизнью с единственным мужчиной, которого любила?
Алекса покачала головой.
– Извини, Джованни, но я не согласна.
Возникло молчание, а когда он заговорил, слова его были остры, как бритва.
– А я и не спрашиваю твоего согласия, – сказал он. – Это констатация факта.
Алекса подняла брови.
– Не понимаю.
– Я не прошу тебя жить со мной, Лекс, я говорю, что у тебя нет другого выбора, если ты хочешь остаться со своим сыном.
Неужели он вообразил, что, оказавшись на земле Карастана, где мужчины доминируют, а женщины подавлены, он будет диктовать свои условия, а она – беспрекословно подчиняться им?
– Выбор есть всегда, Джованни, – гордо сказала она.
Улыбка его была холодной и властной.
– Да, ты права, – тихо сказал он и увидел, как она расслабилась. – Ты можешь нанять адвоката и потягаться со мной. Но не важно, сколько денег ты потратишь на это, Лекс. Усилия твои будут напрасны.
В его черных глазах вспыхнула такая решимость, что у Алексы мороз прошел по коже.
– Выиграю все равно я.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Угроза Джованни, произнесенная ласковым голосом, испортила Алексе весь оставшийся день. Для нее не имело значения, что произойдет на празднике – с Луны могла взлететь ракета, но Алекса не обратила бы на это никакого внимания. Она понимала, что свадьба – неподходящее время для мрачных предчувствий, но ничего не могла с собой поделать.
Она заставила себя сконцентрироваться на происходящем, чтобы запомнить этот великолепный день, чтобы члены королевской семьи не обвинили ее в равнодушии и неблагодарности, а Паоло не постыдился того, что мать его выглядит грустной.
Церемония проходила в самом роскошном зале дворца – сиденья были расставлены по кругу, чтобы рассадить всех именитых гостей, Алекса узнала двух членов британской королевской семьи, трех экс-президентов, и ей было так странно ощущать себя рядом с людьми, которых она прежде видела лишь на страницах газет или на экране телевизора.
Они с Джованни сидели на самых почетных местах, слушая поздравления на карастанском, французском и английском языках. Она сидела с натянутой улыбкой и не расслабилась даже тогда, когда с балкона полетели вниз тысячи розовых лепестков, раздался взрыв аплодисментов и грянула торжественная музыка.
Яркие вспышки множества кинокамер чуть не ослепили ее, и Алекса зажмурила глаза. В этот момент Лаура официально стала принцессой. А. затем свадебная процессия прошествовала по голубому ковру, под гирляндами из жасмина и благоухающих лилий, к праздничному столу, уставленному изысканными яствами.
Столовое золото и серебро было бесценным, и Алекса подумала, не захочет ли кто-нибудь из гостей ненароком сунуть себе в карман серебряную чайную ложку – будто на счастье, и эта неуместная мысль вызвала у нее непроизвольную улыбку, впервые за все время пребывания во дворце.
– Ты какая-то притихшая, – отметил Джованни, когда они шли к столу.
– А что ты хочешь? – тихим голосом возразила она. – Чтобы я танцевала от радости после твоих угроз?
– Я думаю, танцы нас ждут впереди, – сказал он спокойно. – Почему бы и нет?
– О, очень остроумно. Ну, не обращай на меня внимания!
Но когда шейх захотел сфотографироваться со своими двумя сыновьями, их женами и Паоло, могла ли она отказаться?
Затем он захотел сфотографироваться со своим «самым преданным и верным помощником» Маликом, хотя причина этого была не совсем ясна. А когда все гости переместились в огромный бальный зал, украшенный цветами, шейх поднял руку, объявляя начало танцев.
Бал открыли жених и невеста, и вскоре Захир махнул рукой Алексе и Джованни, приглашая их выйти танцевать. Алекса ощущала себя куском дерева в руках мужа.
– Перестань, это делу не поможет, – мягко сказал Джованни.
– О чем ты говоришь?
– Перестань дуться, моя красавица. Я не изменю своего решения, а это только повредит Паоло и особенно – тебе.
Алекса подняла брови.
– Значит, я не только посредством шантажа вынуждена оставаться твоей женой, мне также диктуют, как я должна себя вести?
– Все зависит от…
– Отчего?
– Насколько ты будешь покладистой.
– Я не собираюсь быть покладистой!
– Ах! – он начал смеяться.
Рука его прикоснулась к ложбинке на ее спине и стала массировать ее с искусной нежностью.
– Так будет лучше, – одобрительно пробормотал он. – Не сопротивляйся, cara.
Он сказал – не сопротивляйся. О, как соблазнительно было подчиниться ему. Упасть в его объятия и почувствовать его тело. Ритмичные движения его пальцев снимали напряжение, накопившееся в ней, делали ее тело мягким и податливым.
Алекса закрыла глаза и облизала пересохшие губы с ощущением охватывающего ее отчаяния. Почему Джованни, и только Джованни, вызывает у нее подобные чувства?
– Как долго мы не танцевали? – неожиданно спросил он.
– Я… не помню.
– Разве? Со дня нашей собственной свадьбы.
Конечно, она помнила – просто хотела бы забыть. Хотя была удивлена, что Джованни помнит. Ее голова, казалось, готова была упасть на его плечо, но Алекса все же откинулась назад. Она почувствовала, как медленно в ней нарастает сексуальное возбуждение. Еще немного – и она будет охвачена им. Алекса изогнулась, но это движение было настолько эротичным, что она почувствовала сквозь тонкий шелк его ответную реакцию. Ее глаза расширились.