В тот вечер Таня пошла с Роджером на митинг. Как всегда, она сидела среди слушателей и после окончания собрания поделилась с ним впечатлениями об увиденном.
— По-моему, сегодня ты говорил еще лучше, чем всегда, — сказала она, когда он вез ее домой на машине. — В тебе было меньше — как сказать… не знаю, напора, что ли, если это то слово.
— Боевитости, — подсказал он. — Да, меня в семье за это часто бранят. Но я ничего не могу поделать. Если я принимаю что-то близко к сердцу, я не могу оставаться равнодушным.
— Да, уж лучше принимать близко к сердцу, чем быть равнодушным.
Он быстро взглянул на нее:
— Ты говоришь так, исходя из личного опыта?
— Лучше говорить, исходя из опыта, чем абстрактно!
Он засмеялся.
— Да, стоит запомнить! Всем, и мне в том числе! — Он стал притормаживать. — А не хочешь зайти в таверну «Колпак и бубенцы», выпить чего-нибудь? Мне стыдно. Мы с тобой ходим только на мои предвыборные собрания, где тебе приходится выслушивать мою агитацию!
— Мне нравится тебя слушать.
— И как у меня получается по сравнению с Адрианом? — Краем глаза он заметил, что Таня слегка вздрогнула от его вопроса, и торопливо прибавил: — Прости, можешь не отвечать, это не мое дело.
— Я с удовольствием ответила бы, если бы знала. Но я ни разу не слышала, как он произносит речи.
— Черт меня побери! Неужели он считает, что ты и так за него проголосуешь? Даже не удосуживается тебя агитировать?
— Я не имею права голоса, — улыбнулась Таня. — Я здесь совсем недавно.
Он все еще усмехался, когда они входили в небольшой частный бар «Колпак и бубенцы». Таня впервые оказалась в английском пабе. Молодая женщина с любопытством огляделась: затененные лампы, полированная дубовая мебель…
— Здесь очень мило. А я всегда считала, что в пабе почти нет мебели и очень много народу.
— Так оно и есть, — подтвердил Роджер. — Но зато в барах уютная обстановка и там тише. В бар может зайти даже принцесса.
— Принцесса?
— Диана, — пояснил Роджер и опустил глаза.
— А что, она тебе не нравится?
— Нравится, почему, — сухо обронил он, — просто она не такая, как все мы.
— Она дышит, ест и спит, как и мы, — возразила Таня. — По-моему, Шекспир хорошо об этом сказал. Ну, ты знаешь, что я имею в виду.
— Шейлок из «Венецианского купца». Я прекрасно понимаю, что ты хочешь сказать. Но все же Диана отличается от простых смертных, так же как, скажем, Адриан.
— Ты не стал бы так говорить, если бы жил в моей стране, — не выдержала Таня. — Всякий, кто не согласен с нашим правительством, автоматически считается врагом народа, и его сажают в тюрьму. А здесь не важно, на чьей ты стороне. Вы все можете свободно поступать по своей совести!
— Ты еще скажи, что нам вообще все равно, за кого голосовать! — возмутился Роджер.
— Ну, тут я ничего не могу сказать. По-моему, вы с Адрианом оба хорошие люди.
— Мне не нравится, когда меня сравнивают с Адрианом.
— Почему же? — сердито выпалила она.
— Потому что он высокомерный и надменный.
— Ничего подобного! Просто он умеет скрывать свои чувства.
— У него просто нет никаких чувств.
— Очень даже есть! Ты что, думаешь, я вышла бы замуж за человека, который…
Таня с ужасом поняла, что натворила. Но было поздно. Слова вылетели, и их нельзя было вернуть обратно, и бессмысленно было их отрицать. Все равно Роджер догадался бы о правде по ее лицу. Она, в отчаянии, смотрела на Роджера, зная, что теперь должна заручиться его обещанием, молчать.
— Прости, забудь, что я только что сказала, — взмолилась она. — Я не имею права тебе ничего рассказывать, это не мой секрет.
— Секрет?.. — Потрясенный, он, молча, покачал головой. — Ты хочешь сказать, что ты жена Адриана?
— Прошу тебя. — Ее всю колотило от страха. — Говори тише, нас могут услышать.
Увидев, как побелело и исказилось от страха ее лицо, он ободряюще улыбнулся, чтобы успокоить.
— По-моему, ты должна мне все рассказать, Таня. Я имею право услышать твою историю.
Она кивнула и задумалась, не зная, с чего начать.
— Мы встретились в Ровнии, — медленно начала она. — В тот день у нас проходил Цветочный карнавал…
Роджер слушал, молча, ничем не выдавая своих чувств, и только когда Таня поведала о приезде в «Парк-Гейтс», он не выдержал и гневно воскликнул: