Мурад напрягается, но не отвечает на оскорбление. Молча ведет машину, делая вид, что я обычная клиентка, с которой не нужно разговаривать.
— Ты же говорил, что не будешь принимать заказ от моего адреса, чтобы не нарываться на меня, — подначиваю его я.
Мурад прав, я действительно вызвала машину, чтобы в очередной раз попытаться повлиять на него. Не могу упустить случая заставить его включить голову и понять, что он Ляле не пара. Я, конечно, верю, что он действительно любит ее и не в корысти дело, в конце концов, ее семья по сравнению с моей имеет всего лишь средний достаток, но он— то совсем нищеброд! К тому же, единственный кормилец в семье, состоящей из смертельно больного брата— инвалида и просто больной матери. По— человечески мне их жалко, но я не могу позволить своей кузине и лучшей подруге испортить свою жизнь, выйдя замуж в эту семью. Они просто отравят ее существование, а любовью, как известно, сыт не будешь.
— Лейла ночевала у вас вчера, я думал, это она вызвала такси, — уточняет Мурад, бросая на меня взгляд в зеркало заднего вида. — Не думал, что придется везти саму госпожу Самиру.
— Хорошо, что ты понимаешь разницу в нашем социальном статусе, Мурад. Я действительно госпожа по сравнению с такими, как ты, так что меня это звание не задевает. Жаль только, что, когда дело касается Ляли, это уже не работает. А я ведь хотела познакомить ее с одним из приятелей моего жениха. Он человек нашего круга и друзья у него — все достойные мужчины с высшим образованием и высокооплачиваемой работой.
«Не то, что у тебя» — повисает между нами очевидная мысль.
— Образование у меня есть, а чтобы устроиться на высокооплачиваемую работу нужны связи, как ты знаешь. Но не волнуйся, Ляля знает, сколько я зарабатываю и что могу себе позволить. Если ее это устраивает, то почему ты вечно пытаешься встрять со своим, вне всякого сомнения, авторитетным мнением? — пытаясь хотя бы в голосе сохранять вежливость, спрашивает Мурад, но по его стиснутой челюсти я вижу, что он едва держится.
— Потому что не для того ее растили, чтобы она становилась женой нищеброда! — откровенно заявляю я.
Мурад багровеет от гнева и резко сворачивает к обочине, останавливая машину с громким визгом шин.
— Пошла вон! — выплевывает он, вцепившись в руль до побелевших костяшек.
— Да как ты смеешь! Я клиент.
— Вон, Самира, или я тебя просто сам выкину! — оборачиваясь, цедит мужчина, и выражение его лица настолько пугающее, что я проглатываю гордость и нащупав ручку, почти выпадаю из машины, спеша ее покинуть.
Он уезжает, оставив меня на половине пути до салона красоты, в который я реально опаздываю, и я клянусь настрочить ему самый плохой отзыв, который только смогу придумать, как только поймаю другую машину.
В тот день я впервые назвала Мурада Хайдарова нищебродом в лицо, хотя в разговорах с Лейлой всегда именно так его и именовала, показывая этим все свое презрение к ее выбору. Тогда я еще не знала, что этот нищеброд запомнил. Что это было одним из самых унизительных моментов в его жизни. Что с тех пор он возненавидел меня настолько, что стал ассоциировать даже не с человеком, а с каким— то паразитом, у которого нет чувств, кроме эгоизма и который не заслуживает по отношению к себе ничего, кроме презрения.
Ирония судьбы заключается в том, что своего я все же добилась. Моя душевная подруга Ляля не стала женой этого недостойного ее таксиста. Нет, она вышла замуж за моего жениха Тимура. Мужчину, красивее которого я никогда в своей жизни не встречала. Достойного, умного и богатого. Который любил меня до одури и которого, несмотря на дальнейшие мои поступки, я тоже, по— своему, любила. Не так сильно, как себя, как свою семью, но любила. Однако, между ним и своей умирающей матерью я выбрала ее, сбежав за несколько дней до свадьбы, так как он не хотел меня отпускать к ней, а бедняжке Ляле пришлось меня заменить в роли невесты, чтобы спасти от позора нашу семью.
Это событие повлекло за собой слишком много последствий, чтобы я могла без горечи вспоминать об этом. И главным образом, привело меня к тому месту, в котором я сейчас нахожусь — месту сиделки при больной матери того самого нищеброда, с которым мы по ужаснейшему стечению обстоятельств, поменялись ролями.
Пожалуй, его почетное звание, которое с таким высокомерием срывалось с моего языка, теперь перешло мне. Потому что я больше не та Самира, которой была когда— то. У меня нет денег, нет семьи и нет будущего. Я никто. Жалкая, отчаявшаяся девушка, которую просто пожалели и из милости взяли в дом. И даже эта милость исходит не от Мурада, а от его жены и матери, которые чудом уговорили его дать мне шанс. Ниже упасть в моем положении уже просто невозможно.