— Она не может, Мурад! Ты ведь знаешь, кто ее отец, — заламывает руки Луиза.
Уж я— то, знаю. Слишком хорошо знаю. Видит Бог, я презираю весь их род, во главе с отцом Самиры Анваром, который железной рукой руководит не только своей семьей, но также и семьями своих братьев и сестер.
— Мне нет до этого дела! — отрезаю бескомпромиссно. — Я не хочу видеть эту девушку в своем доме.
— Но она моя единственная подруга, Мурад! — продолжает давить Луиза, сложив руки на выпирающем из— за беременности животе и явно подчеркивая, что в ее положении я не должен ее расстраивать. — Пожалуйста, ей необходима помощь!
— Если бы ты была на ее месте, она и пальцем не пошевельнула ради тебя. Я прекрасно знаю, что представляет из себя Самира. Ты выбрала не того человека для дружбы.
— Ты просто предвзят, потому что не любишь их семью, — обвиняет меня жена. — Мама, скажи ему! Я клянусь, Самира хорошая! Вы сами это поймете, когда познакомитесь с ней.
Мама, которая до этого не вмешивалась в спор, смотрит на меня с укором. Черт, я слишком хорошо знаю этот взгляд! Она уже сдалась.
— Я уже знаком с ней, если помнишь, — говорю ей. — Такие люди не меняются.
— Давай дадим ей шанс, — мягко говорит мама. — С нас ведь не убудет, правда? Девочка погостит несколько дней, пока не найдет работу и жилье. Она нас не стеснит.
Я сжимаю зубы, понимая, что бесполезно говорить о том, что дело не в стесненности, а в том, что я не хочу видеть рядом со своей семьей эту ядовитую змею.
Самира — не обычная девушка, как и с плохими, так и с хорошими чертами характера. Она — зло во плоти. Эгоистичная, высокомерная и безжалостная. И когда он раскроет свой рот, из которого льются одни оскорбления, в сторону моей семьи, я, не церемонясь, выкину ее на улицу. А пока, придется смириться с желанием моей сердобольной матери пригреть эту бедную сиротку. Луиза знала, на что давить, когда рассказывала о том, как Самира потеряла больную мать, за которой ухаживала последние пару лет. Мама тут же сравнила ее с собой, ведь она всю взрослую жизнь моего брата— инвалида провела, ухаживая за ним, пока он не умер три года назад.
— Хорошо, приводи ее, — вздыхаю, пытаясь обуздать свою ярость. — Но имей в виду, что как только она начнет вести себя по— хамски, я тут же укажу ей на дверь.
— Она будет лапочкой, вот увидишь! — довольно улыбается Луиза. — Ты не пожалеешь об этом.
Очень в этом сомневаюсь.
Чертова лицемерка очаровала маму! Стоило ей появиться на пороге нашего дома, как она начала вести себя, словно всегда здесь жила. Учитывая, что живем мы в небольшом одноэтажном доме советских времен, доставшимся маме от ее родни, я ожидал, что привыкшая ко дворцу Самира тут же начнет кривить рот и выказывать свою брезгливость, но нет. Актриса оказалась хороша. Даже не спросила, почему я не куплю матери жилье получше, раз уж больше не являюсь нищебродом. Такие неуместные вопросы вполне в ее духе.
— У вас такой уютный дом, — улыбается вместо этого лицемерка, разглядывая зал.
— Это дом моего детства, — говорит мама. — Места маловато, но я не хочу переезжать. В моем возрасте хочется лишь тепла и уюта, а не всей этой роскоши, которую так любит молодежь.
— Наш дом тоже уютный, — обижается Луиза, имея в виду трехэтажный особняк, который мы только закончили строить на соседней улице. — Если бы ты хоть немного пожила там, то поняла бы.
— Зачем мне одной такой огромный дом, раз вы с Мурадом все равно живете в Москве? — снова начинает привычный спор мама.
— Но мы ведь приезжаем в гости, мама! И вместо того дома, живем здесь, с тобой. Когда появится малыш, у него даже своей детской здесь не будет.
— Луиза, хватит! — одергиваю ее.
Меня злит ее твердолобость в этом отношении. Так и хочется рявкнуть, что она сама всю жизнь прожила в таком же доме, не имея отдельной комнаты. Я и представить не мог, что в моей будущей жене столько спеси и самолюбия, когда женился на ней. Она была бедной сиротой без перспектив даже пойти учиться после школы и о ней все отзывались, как о тихой и скромной девушке. Конечно, по сравнению с Самирой, моя жена — золото. Она хозяйственная, добрая и умная, но иногда в ней проскальзывает снобизм, который меня бесит. Правильно все же говорят, что деньги портят человека. Я и сам далеко не ангел, но взглядов свысока не выношу.
— Пойду, поставлю чайник, — обиженно бурчит Луиза, выходя из комнаты, потому что знает, что ссоры при посторонних я не потерплю.
Мама пользуется этим, чтобы сесть поближе к Самире.