От этих искренних слов жесткий взгляд графини на секунду смягчился.
Бросив взгляд на часы, она заметила:
— Через пять минут я должна уехать. Впрочем, то, что я собираюсь тебе сказать, не займет много времени.
— Я вас внимательно слушаю, тетя Элин, — сказала Онора.
У нее было такое чувство, что тетя собирается сообщить ей нечто важное, но не особенно приятное. Скорее всего, подумала Онора, ее опять собираются куда-то отослать. И эта мысль была ей невыносима. Она так хотела остаться жить с дядей и тетей.
Некоторое время графиня молчала, как бы не зная, с чего начать, потом холодным тоном проговорила:
— Считай, что тебе несказанно повезло. Откровенно говоря, я не знаю ни одной девушки, только что сошедшей со школьной скамьи, на долю которой выпало бы такое счастье, какое предстоит испытать тебе.
Онора, заинтригованная, смотрела на тетю во все глаза.
Она была умной, к тому же с хорошей интуицией, и чувствовала, что таким же ликующим тоном тетя может сообщить ей самую ужасную новость. Поэтому ничего не стала говорить, а молча сидела и ждала, что будет дальше.
В этот момент она была необыкновенно хороша собой. Ее светло-серые глаза были такими блестящими, будто вобрали в себя яркий солнечный свет. В дороге золотистые локоны выбились из-под шляпки и теперь в беспорядке падали на ее чистый лоб, придавая нежному личику девушки неповторимое очарование.
Помолчав, Элин Лэнгстоун проговорила суровым тоном, почти не размыкая губ:
— Полагаю, то, что я тебе скажу, будет для тебя откровением. Я собираюсь выдать тебя замуж за герцога Тайнмаута!
Секунду Оноре казалось, что она либо ослышалась, либо неверно истолковала тетины слова. Не может быть, чтобы графиня и в самом деле это сказала!
Но тетя молчала, и Онора решилась переспросить:
— Вы хотите сказать... что я должна выйти за кого-то замуж?
— Да. За герцога Тайнмаута, самого красивого и состоятельного холостяка во всей Англии, которого любая девушка рада была бы заполучить в мужья. Так что для тебя, ничем не примечательной девчонки, это огромная честь.
— Но... но... я с ним не знакома!
— Какое это имеет значение? — отрезала тетя. — Он приедет сюда через два часа, когда я вернусь, а завтра будет объявлено о вашей помолвке.
Онора беспомощно всплеснула руками.
— Я никак не могу поверить... в то, что вы мне говорите... Конечно, я понимаю... что когда-нибудь выйду замуж, но я не могу... стать женой человека... которого никогда... не видела и о ком... ничего не знаю.
— Так я и думала, что ты ляпнешь что-нибудь в этом роде! — фыркнула графиня. — Постарайся понять своим убогим умишком, что герцог считается самым завидным женихом во всей стране. Родители, имеющие дочерей на выданье, на коленях готовы умолять его стать их зятем, а честь быть его женой выпала на твою долю.
И, переведя дух, Элин Лэнгстоун добавила:
— Благодари Бога за то, что он подарил тебе такое счастье! Надеюсь, в монастыре вам объясняли, что это полагается делать, когда Господь внял твоим молитвам?
Онора, порывисто вздохнув, проговорила:
— Понимаете, тетя Элин, я, конечно, не раз мечтала о том дне, когда буду выходить замуж. Но я всегда считала, что моим мужем станет тот, кого я полюблю, как мама любила папу.
— Думаю, ты уже достаточно взрослая, чтобы понять, — раздраженно заметила графиня, — что твой отец никогда, ни при каких обстоятельствах не должен был жениться на твоей матери.
— Но почему?
— Потому что, дурочка ты эдакая, твой отец, будучи мужчиной красивым и знатным, мог бы найти себе жену с приличным состоянием. Твоя мать была женщиной, не лишенной привлекательности, я этого не отрицаю, но, помимо красоты, она не обладала больше никакими достоинствами. Поэтому, как ты и сама могла заметить, твои родители вели нищенский образ жизни и твой отец умер, задолжав кредиторам тысячи фунтов, которые выплатил твой дядя.
— Я очень хотела бы, — тихо проговорила Онора, — сама... заплатить кредиторам. В свое время... я уже поблагодарила дядю Джорджа и поблагодарю его еще раз... Кроме того, я очень признательна ему за то, что он оплатил мое обучение в школе.
— Ты сможешь выразить свою благодарность не на словах, а тысячами разных способов, когда выйдешь замуж за герцога.
Побледнев, Онора сдавленным голосом произнесла:
— Но... как... я могу... выйти за него... замуж?
— Не беспокойся, я все устрою, — ответила тетя. — Положись на меня. А если тебя все еще гложут сомнения, надеюсь, у тебя хватит ума оставить их при себе, а не доводить до сведения твоего дяди.
Онора не отвечала, а лишь во все глаза смотрела на графиню, а та продолжала:
— От тебя требуется только одно — делать то, что я тебе скажу. Сейчас первым делом ступай наверх, сними вещи, в которых ехала сюда, и переоденься во что-нибудь более приемлемое. Надеюсь, у тебя найдется хоть какое-нибудь приличное платье?
Она помолчала и, словно ей трудно было сказать что-нибудь нормальным тоном, ворчливо добавила:
— Как только объявим о твоей помолвке, тут же займемся приданым. Прежде чем ты покажешься на людях, нужно тебя хоть немного приодеть.
И, опять взглянув на часы, графиня поднялась.
— Это все, что я тебе хотела сказать. Могу только еще раз повторить, что тебе очень повезло. Но не советую тебе проводить параллель между твоей жизнью и жизнью твоих родителей, поскольку ни сейчас, ни в будущем никакого сходства не будет.
С этими словами графиня выплыла из комнаты, шелестя своими шелковыми юбками, как корабль под парусами.
Дворецкий, должно быть, стоял у дверей, так как Онора сразу услышала голос графини:
— Проследи за тем, чтобы мисс Онору проводили в ее комнату, Дэльтон. Надеюсь, карета готова?
— Да, миледи.
— Я вернусь через час. В шесть часов должен приехать его сиятельство герцог Тайнмаут.
— Хорошо, миледи.
Больше Онора ничего не услышала — вероятно, тетя спустилась вниз. Сама же она продолжала стоять, как изваяние.
Она чувствовала себя так, словно ее стукнули чем-то по голове — не было ни единой мысли. Все кружилось перед глазами, как будто она плыла на корабле по бурному морю, а не стояла в гостиной.
— Господи! Меня выдают замуж...
Ей казалось, что она произнесла эти слова вслух, хотя на самом деле ее губы даже не шевельнулись.