Тут ничего не поделаешь.
Хотя можно было присоединиться к сильной группе, чтобы сыскать славу.
Но почти все авантюристы знали цель Рента.
Он хотел стать авантюристом мифрилового ранга.
А это не одно и то же, что стать знаменитым.
Он сам хотел заполучить мифриловый ранг, а не полагаться на чью-то силу.
И поэтому как бы ни был мал его шанс, он старался стать сильнее.
Чтобы добиться этого, он бился один, и потому не сражался вместе с кем-то кроме особых случаев.
Он говорил, что это ради него. Он рассказывал, что это идёт против его желания стать сильнее и убеждений, но истина была другой.
Просто он был очень слаб.
Потому его могла поджидать смерть.
И всё же Шейла и другие авантюристы считали, что вероятность этого низка.
Потому никто ему ничего и не говорил, хоть он и действовал один.
По навыкам Рент и правда был медного ранга, но по знаниям он не уступал высокоранговым авантюристам.
В случае опасности он мог рассуждать здраво, мужчина был авантюристом, на которого можно было положиться.
И всё же.
Рент Файна не вернулся.
Каждый день он ходил в лабиринт и возвращался в одно и то же время, сдавал материалы, сообщал о выполнении задания, а потом приступал к своим тренировкам.
Рутина.
Однообразные дни.
И всё же.
Куда же он делся?
Многие люди переживали за него, включая Шейлу.
Рент.
Рент Файна.
Она молилась за его благополучие, выполняя работу в гильдии, когда…
— … Это… — её окликнула девушка.
Шейла подняла голову и посмотрела на неё.
Лицо было знакомым.
Она была новичком, только прибывшим из столицы.
Из-за того, что Рента не оказалось, ей пришлось действовать одной… Звали её вроде Лина Ле Пейдж.
Вспоминая всё это, Шейла начала её выслушивать.
Размахивая мечом, я уничтожил уже множество скелетов.
Не веря в то, как это было сложно при жизни, я с лёгкостью рубил их пополам.
Невероятно.
И дело было не в том, что изменились навыки владения мечом.
Просто прибавилось силы… В придачу к обычным физическим способностям, мана, ки и святая сила позволяли уничтожать мне монстров.
Стоило укрепить тело, оно начинало двигаться так, как мне было надо.
Я двигался, представляя, как бы я это делал, будучи живым.
Весь измученный и в мозолях я продолжал махать мечом, но моё тело никогда не двигалось так, как мне бы того хотелось.
Но что же теперь?
Теперь моё тело двигалось ровно так, как я желал.
Ни на миллиметр не уходило в сторону.
Я видел движения противников, мои органы чувств были обострены.
Думаю, те, кто поднялся выше меня, поначалу видели мир именно так.
Мир, которого я не видел при жизни, теперь был открыт для меня.
Хотелось бы добиться этого при жизни, но это было невозможно…
Хотя и после смерти, сохранив сознание, сражаться было не так уж и плохо.
Так я может даже мифриловый ранг получить смогу…
Даже такие мысли начали появляться у меня в голове.
Может у меня получится продолжить работу авантюриста.
Авантюристом ведь может быть кто угодно.
Многие люди, которые не могут поднять ранг, бросают эту работу, но если тебе больше пятнадцати, то достаточно просто зарегистрироваться, чтобы стать авантюристом.
И всё же…
Может ли монстр стать авантюристом?
Если спросить об этом…
Здравый смысл говорит, что нет.
И я это прекрасно понимаю.
Однажды в гильдию придёт одинокий гуль.
Волоча ноги, он потянется к регистратору своими сгнившими руками и простонет:
— Я… Хошу… быт… Ахантюхистом…
Прямо жуть.
Девушка точно «хорошо» не ответит.
Она нажмёт на тревожную кнопку под столом, вызовет сильных авантюристов и главу гильдии, и всё закончится одним истреблённым гулем.
И всё же.
Я что… Не смогу быть авантюристом?
Не надо думать об этом.
Стоит думать о том, как сделать это возможным.
Ведь я обязательно стану авантюристом мифрилового ранга.
Главной моей проблемой было отсутствие таланта, и, став монстром, она была решена.
Но теперь я не мог быть авантюристом.
Всё же пока невозможно найти способ, как мне остаться авантюристом.
Уже много раз говорилось, что гильдия перед всеми открывает дорогу авантюриста, но монстру её точно открывать не станет.
Эта девушка Лина принесёт ему одежду, но на деле она купит какую-нибудь робу, получится скрыть большую часть этого сгнившего тела, но если кто-то приблизится, он увидит моё лицо, а при подписи документов и обмене материалов на деньги будет сложно не увидеть мою руку.