— Я бы не посмела ткнуть медведя.
— Я теперь медведь, да?
— Так тебя назвала Саммер после нашей маленькой стычки в продуктовом магазине. — Она усмехается. — Дети.
— Точно. Дети. — Я хмурюсь. — Интересно, какой медведь?
— Из тех, что ест людей.
Когда Вайолет проверяет время и объявляет окончание нашего занятия, мы встаем. Она перетасовывает мои распечатки и пододвигает их ко мне через стол. Я собираю их, засовываю в папку и запихиваю в рюкзак.
Ее губы изгибаются в приятной улыбке, поддельной, искусственной, чисто покровительственной улыбке. Одной из тех, которую демонстрируют скользкому парню, пристававшему к вам в баре.
— Если тебе нужно что-то еще, или любая дополнительная помощь, ты можешь написать или позвонить в службу поддержки, чтобы назначить встречу. Если ты не можешь договориться со мной, у нас есть сотрудники с понедельника по пятницу, с девяти утра до восьми вечера.
Ее прощальное заявление профессионально, но ему не хватает настоящих эмоций.
Как и мне.
Дерьмо.
— Входи и закрой за собой дверь. — Тренер, не поднимая головы, указывает на кресло в углу кабинета. Седина на его висках отражается в свете, чего я никогда раньше не замечал. – Садись.
Я сажусь.
Ерзаю в дерьмовом, неудобном кресле.
Он продолжает делать пометки в своем желтом блокноте тем же красным карандашом, который носит с собой повсюду. Обычно он спрятан за ухом или в нагрудном кармане его рубашки с вышивкой Айовы. Он использует его для того, чтобы прорабатывать разные эпизоды матча, позиции и стратегии, которые он выдумывает, чем он славится в дивизионе «Большой десятки». (Десять университетов Среднего Запада, соревнующихся друг с другом в спорте. Их команды обычно считаются лучшими из университетских команд, а игроки часто переходят в профессионалы).
Тренер делает паузу, поднимает палец, кладет его на кремовый конверт и толкает его по обшарпанному деревянному столу.
— Возьми это.
— Что это?
— А на что, черт возьми, это похоже? — Нетерпеливо фыркает он. — Это приглашение.
Я знаю, он хочет, чтобы я спросил «Зачем?» так что я не стану.
Тренер включается, все еще прокручивая желтый Блокнот.
— Каждый год они устраивают благотворительное мероприятие по сбору средств, и это уже скоро. Вряд ли Нэнси тебе сказала.
— Какая Нэнси?
На этот раз он поднимает голову и смотрит на меня немигающими голубыми глазами.
— Не строй из себя дурака, Дэниелс, это тебе не идет.
Я ломаю голову, пытаясь припомнить каких-нибудь Нэнси, с которыми встречался в последнее время, но ничего не приходит на ум.
— Нэнси из центра, где ты работаешь волонтером.
О, эта Нэнси.
— Эта цыпочка не фига не сказала мне, тренер.
— Ну, я на это и не рассчитывал, — хихикает он, тихо и глубоко.
На самом деле хихикает.
На чьей он стороне?
— Какое отношение это имеет ко мне?
— У них сбор средств, — повторяет тренер. — Через пару недель. У нас нет встречи в эти выходные, и я освободил тебя от практики, так что я ожидаю увидеть тебя там.
— Увидеть меня там?
— Да. Я беру свою жену Линду, мы покупаем столик, едим. — Он откидывается на спинку старого шаткого сиденья, пружины скрипят при каждом движении. Тренер почесывает подбородок. — На самом деле, это очень хорошее свидание.
Тренер женат? Для меня это новость.
— Но, тренер, благотворительный вечер?
— Да. Я уверен, что со всеми деньгами твоих родителей ты хорошо с этим знаком.
— Да, но…
— Хорошо, тогда решено.
— Да, но, тренер, я только два дня провел с ребенком, которого я наставляю. Я только начал программу.
— Что ж. До праздника еще две недели. Я бы сказал, что у тебя достаточно времени, чтобы сделать шаг вперед. Прыгай обеими ногами, а?
По выражению его лица я вижу, что тема закрыта.
— Увидимся там. Убедись, что на тебе костюм. Я знаю, что он у тебя есть.
Да, у меня есть один; мы должны носить его, когда едем на выездные матчи.
— Мы закончили? — Фыркаю я, поднимаясь, пытаясь притормозить на грани неповиновения.
В ответ он глухо хихикает.
— Да, мы закончили. О, и Дэниелс?
Я поворачиваюсь.
— Не стесняйся привести гостя. На самом деле, я бы это рекомендовал.
— Меня вынуждают кое-что сделать…
— Ты имеешь в виду, кроме того, что надоедать мне, пока я на работе, и тусоваться с Кайлом? — дразнит она, перебивая меня.
На мгновение все, что я могу сделать, это смотреть на нее, так удивлен ее умным комментарием. Это последнее, что я ожидал.
— М-мне очень жаль. Я-я пошутила, — заикается она.
— Я понимаю. — Я закатываю глаза. — Я могу принять кучу дерьма, когда мне его вручают.
Вайолет приходит в себя, опирается локтями на стол и наклоняется вперед.
— Хорошо, что тебя заставляют делать?
— По-видимому, в программе «Большие братья» каждый год проводится «сбор средств». — Я использую воздушные кавычки, и Вайолет в замешательстве поднимает голову и прищуривается.
Она хмурится.
— Почему ты используешь кавычки?
— Потому что это глупо?
Ее брови взлетают вверх.
— Я-я не думаю, что собирать деньги для обездоленных детей - это глупо, Зик.
— Ты будешь счастлива, если я назову это скучным?
— Чуть лучше. — Она использует воздушные кавычки.
Вау. Мышка Вайолет показывает свой характер.
— Я подумал, что мы могли бы заключить сделку: если ты пойдешь со мной, я приведу Кайла на свидание с тобой и Саммер.
— Почему ты хочешь пойти со мной на крупное мероприятие по сбору средств? Я слышала, это официально.
— Мой тренер ждет, что я приду с парой. Он не сказал этого вслух, но это подразумевалось.
— Понимаю.
— А если я приглашу какую-нибудь случайную цыпочку, — продолжаю я. — Будут ожидания.
— О, — ее голос звучит странно уныло. — Когда?
— Двадцать восьмого. Это суббота, через две недели.
— Думаю, я могу посмотреть и вернуться к тебе.
— Можешь проверить прямо сейчас?
— Я-я полагаю, но у меня нет с собой телефона.
— Давай Вайолет, мы оба знаем, что ты хочешь пойти со мной.
— Не понимаю, почему бы тебе не пойти одному. Не похоже, что тебе нравится чье-то общество.
— Отчасти это правда, — честно признаюсь я. — Но я полагаю, что раз мы вместе занимаемся этими детьми, поскольку ты застряла с Саммер, а я с Кайлом, и никто из моих друзей не знает подробностей, потому что это не их чертово дело, и я ни за что не возьму борцовкую фанатку, которая использует меня только для секса.
Она ошеломленно смотрит на меня, и я продолжаю:
— Поэтому, если мне нужно идти, я заставляю тебя идти со мной.
— Я-я не знаю, что сказать; я должна быть польщена или оскорблена?
Я думаю об этом, и выдаю правду:
— Вероятно, немного и того, и другого.
Губы Вайолет раскрываются.
Звук не выходит.
Затем ее губы сжимаются в тонкую линию неудовольствия.
— И чтобы ты знал, я не застряла с Саммер, а ты не застрял с Кайлом.
Я закатываю глаза.
— Ты знаешь, что я имею в виду.
Она скрещивает руки на груди, и, клянусь Богом, ее ноздри раздуваются.
— Нет, боюсь, не знаю.
— Да ладно тебе, Вайолет. Саммер - это просто работа.
— Нет, уверяю, это не так. Она милая, творческая маленькая девочка, за которой я приглядываю уже полгода, и я уже люблю ее как семью. Как будто она моя младшая сестра.
Теперь я поджимаю губы и раздуваю ноздри.
— Ты знаешь, что я имел в виду.
Карие глаза сужаются.
— Увы, я догадываюсь, что ты имел в виду. По сути в этом весь ты, но твоя манера говорить просто отстой.
— Так я упустил шанс, что ты пойдешь со мной или нет?
— Я-я не знаю.
— Что я могу сделать, чтобы убедить тебя?
Она обдумывает мой вопрос.
— Честно говоря, я-я думаю, ты слишком часто получаешь то, что хочешь. Сбор средств займет всю ночь, а игровое свидание длится максимум два часа, поэтому я предлагаю сделку: я пойду на банкет, если ты согласишься на три игровых свидания.
Какого хрена?
— Что?! Нет.
— Хорошо, как скажешь.
Она поворачивается ко мне спиной, лезет в металлическую тележку возврата, вытаскивает стопку книг и аккуратно кладет на стойку. Ее руки двигаются вверх и вниз по корешкам, выравнивая их в идеальной симметрии.
Я вздыхаю так долго и громко, что замечаю, как несколько человек смотрят на меня, и я пристально и свирепо смотрю в ответ.