Гребаный Тренер.
Меня бы здесь не было, если бы он меня не заставил.
И тем более с Вайолет.
Тихая Вайолет терпеливо ждет рядом со мной, возле гардероба, ее спокойное поведение лишь слегка подавляет мое негодование по поводу того, что я здесь делаю. Всегда спокойная, всегда собранная, если не считать случайного, нервного заикания.
Ее бесцветные светлые волосы распущены и уложены свободными локонами по спине, резко контрастируя с темным, как ночь пальто, которое она надела поверх платья.
Я знаю, что это платье, потому что разглядывал ее бледные голые ноги, когда она забиралась в мой грузовик, каблуки сливового цвета увеличили ее рост на несколько дюймов, пастельный лак для ногтей, который она всегда носит, выглядывает из-под носков туфель.
Щеки розовые. Губы темно-бордовые. Ресницы длинные и покрыты черной тушью.
Она красивая. Реально чертовски красивая.
Когда она улыбается мне, ее кожа вся светится, пылает от возбуждения, ее зубы прямые и идеальные, подчеркнутые тёмной помадой.
Вайолет прикусывает нижнюю губу, вероятно, при этом жуя губную помаду, а потом смотрит на меня с сияющей надеждой, как будто ждет, когда солнечный свет подпалит мне задницу.
Она выглядит счастливой, но я пришел сюда не развлекаться и не собирать деньги. Или общаться. Или видеть людей.
Я здесь из-за какого-то извращенного обязательства.
— Дэниелс, сынок, — говорит сам дьявол.
Я поворачиваюсь, чтобы поприветствовать тренера бесстрастным кивком головы. Он оглядывает меня, мою одежду, а я — его. Туфли, брюки, рубашка, взгляд, скользящий по моему дорогому галстуку от Армани, его недобрые критические голубые глаза меняются, как только я прохожу его осмотр.
Однако, когда он обращает свое внимание на Вайолет?
Все его поведение меняется. Он успокаивается.
Смягчается.
— Познакомите меня со своей прекрасной парой, мистер Дэниелс?
Нет.
Я киваю в ее сторону.
— Тренер, это Вайолет.
Она краснеет, нервно заправляя выбившуюся прядь волос за уши. Ее блестящие серьги со стразами сверкают.
Интересно, будет ли она заикаться, когда у нее будет возможность заговорить?
Тренер улыбается ей сверху вниз, его неуклюжее тело возвышается над ней. Он бросает разочарованный взгляд в мою сторону, сжав губы в жесткую линию.
— Ну-ну, — упрекает он. — Я знаю, что вас воспитывали лучше, мистер Дэниелс. Почему бы тебе не представить ее снова? На этот раз прояви уважение, ладно? — Он подмигивает Вайолет.
Чертов придурок.
Мне требуется вся моя сила воли, чтобы не повернуться на каблуках и не выскочить за дверь, через которую мы только что прошли, чтобы попасть сюда. Я бы так и сделал. Я бы, блядь, убежал, не думая о способности Вайолет идти со мной в ногу.
Я втягиваю воздух, испытывая искушение ослабить этот гребаный галстук на шее и сорвать его полностью. Он душит меня до усрачки.
— Тренер, это мой репетитор, Вайолет.
Черт, зачем я это сказал? Даже я знаю, что звучу как гребаный мудак, особенно после всей этой истории в моем доме с моими соседями по комнате.
Я делаю еще один глоток воздуха, понижая уровень злости, и начинаю все сначала.
— Тренер, это моя школьная подруга Вайолет. Вайолет, это тренер Айовы по борьбе.
— Приятно познакомиться, мистер... — Вайолет замолкает, ожидая, что он назовет свое имя.
— Просто «тренер» подойдет, юная леди. — Он улыбается.
Я вскидываю брови, впервые в жизни вижу, как этот ублюдок улыбается.
Я замечаю, что, когда Вайолет протягивает руку, тренер нежно, но крепко пожимает её.
Она ему нравится.
Ну, по крайней мере, я хоть что-то сделал правильно, приведя ее.
— Ребята, вы идете в бар за напитками?
В бар? Вот об этом дерьме я и говорю.
— Вы ведь сегодня не пьете, мистер Дэниелс?
Я киваю.
— Сначала нам нужно отправиться в гардероб, но да. Мне нужно напиться до чертиков, чтобы пережить эту ночь, — грубо шучу я.
Тренер качает головой.
— Дэниелс, правильный ответ, который я хочу услышать: «Нет, сэр». Особенно если сегодня вечером вы везете эту юную леди домой.
Твою. Мать. Придурок.
Он здесь только для того, чтобы помыкать мной? Потому что у него хорошее начало.
— Нет, сэр, — ворчу я, звуча очень похоже на проклятого слабак.
— Верное решение. — Он довольно шлепает меня по бицепсу. — Моя жена Линда и я сидим за двенадцатым столом, если вы, ребята, не возражаете присоединиться к нам.
— Э-это ... — заикается Вайолет, потом замолкает. Делает глубокий вдох. — Очень любезно с вашей стороны, тренер. Я уверена, мы будем рады, спасибо.
Мы будем? Мы?
Я не религиозный человек, но, когда Вайолет мило соглашается за нас обоих, клянусь Богом, тренер удовлетворенно ухмыляется.
— Да, тренер. Спасибо.
Он шлепает меня по руке, делая глоток своего напитка, вероятно, чтобы посыпать соль на раны.
— Хорошо. Повесьте пальто и возьмите что-нибудь, чтобы промочить горло. Найдите нас, когда освоитесь. — Старый ублюдок ухмыляется Вайолет. — Юная леди, было приятно познакомиться.
Я смотрю, как он уходит, со злобными мыслями, которые прерывает Вайолет, прочищая горло.
— Не отнести ли нам наши пальто в гардероб? Или... ты хочешь взять их за стол?
— Отнесем их. Я хочу избегать этого стола так долго, как только смогу, без обид.
Она кивает, хотя я сомневаюсь, что она понимает.
Она понятия не имеет, что тренер заставляет меня работать волонтером в программе наставников «Старших братьев», шантажируя меня. Понятия не имеет, что я на грани потери места в команде из-за моего плохого отношения. Понятия не имеет, что команда по борьбе - единственная семья, которая у меня есть, и, Господи Иисусе, я говорю, как скулящий маленький ублюдок.
Я иду следом за Вайолет, которая встает в очередь в гардероб. Она расстегивает молнию на черном пальто и медленно стягивает его с узких плеч.
Ее обнаженных узких плеч.
Меня сразу привлекает ее бледная кожа, ее обнаженная ключица, похожая на гладкий фарфор. Ее платье темно-сливового цвета плотно облегает те немногие изгибы, которые у нее есть, богатый бархат, заканчивающийся на середине бедра.
Я понимаю, что уставился на нее, когда она ладонью разглаживает ткань спереди и смотрит на меня с беспокойством.
— Это нормально? Я носила его, когда была на свадьбе подруги прошлым летом. Э-это единственное, что у меня было достаточно нарядное.
Как будто меня волнует, что ей пришлось снова надеть платье. Цыпочкам действительно есть дело до таких вещей?
— Это хорошо.
Так оно и есть. Она выглядит великолепно.
Я снимаю пиджак, беру пальто Вайолет и протягиваю их парнишке-школьнику за стойкой, чтобы он предъявил мне квитанцию. Его глаза удивленно расширяются. В восторге.
Я понимаю, что он, должно быть, следит за университетской борьбой, скорее всего знает, кто я, и должно быть фанат.
Видите ли, осенью университет делает всю эту огромную маркетинговую атаку, чтобы рекламировать своих студентов-спортсменов. Поскольку борьба — это силовой центр и гвоздь программы в школе, большие знамена висят на манеже, стадионе и спортзале. Они размером с рекламные щиты.
И чье лицо, как вы думаете, намазано на одном из них, живое и цветное?
Верно, вашего покорного слуги, выглядящего как чертов чемпион.
Парень изображает спокойствие.
— Вы хотите сдать свои пальто?
— Два, пожалуйста.
— Ммм, — Он откашливается. — Вы Зик Дэниелс? — Он все еще держит наши пальто, даже не пытается их повесить.
— Да.
Вайолет наблюдает за происходящим с задумчивым выражением на ангельском лице. Не нужно быть гением, чтобы понять, что у нее на уме: что я ублюдок и должен быть милым с ребенком, должен предложить что-то подписать, чтобы ему не пришлось просить.
Возможно, не этими словами.
И она будет права. Я должен просто предложить, потому что знаю, что он этого хочет. Но, знаете что? Я не в настроении и не хочу ничего подписывать.
— Я... – колеблется парень. — У меня, э-э, в подсобке есть плакат, если вы, э-э, не могли бы его подписать? У меня и маркер есть.
— У тебя в подсобке плакат?
Это жутко и странно.
— Я знал, что тренер Ди будет здесь, он приезжает каждый год, а мой приятель Скотт слышал, что вы волонтер в центре. Я надеялся, что вы будете здесь. Могу я принести его, чтобы вы подписали?
Вайолет кладет ладонь мне на предплечье, и я не могу удержаться, чтобы не посмотреть на нее несколько секунд, совершенно сбитый с толку ее нежным прикосновением.