Зик Дэниелс — загадка, сложный, с острыми краями и сострадательным внутренним миром, который он так хорошо скрывает, что никто не поверил бы в его существование, если бы не видел его сам.
Ну, теперь я вижу. Я наблюдаю за ним за столом, слушаю, как он неохотно просит своего тренера по борьбе об одолжении – не потому, что хочет, а потому, что обещал Брэндону попробовать.
И он это делает, он действительно идет до конца.
— Я ничего ему не гарантировал, — говорит он. — Но, если бы мне удалось раздобыть несколько — для него и... э-э... его друзей. Это было бы хорошо, — его запинающиеся заявления забавляют его тренера, если судить по его ухмылке.
Он наслаждается дискомфортом Зика.
— Согласен, было бы неплохо получить им билеты. В какой школе он учится?
Зик неловко ерзает на стуле.
— Э-э, я не спрашивал.
Тренер откидывается на спинку кресла, скрещивает руки на груди и оценивает Зика. Я замечаю, что он часто так делает — наблюдает и вычисляет, прежде чем отвечать на что-либо.
В тренере нет ничего импульсивного.
Оба мужчины постоянно возятся с их галстуками. С тех пор как мы сели, Зик трижды ослаблял хватку. Его тренер? Дважды.
— Хм, — говорит мужчина, почесывая щетину на подбородке. — Было бы неплохо узнать название его школы, мы могли бы пригласить всю команду на встречу.
— П-почему бы не узнать? — Перебиваю я с заиканием.
Дерьмо!
— Брэндон в-вон там. Почему бы тебе просто не вернуться и не спросить его, где он учится?
Парень буквально в пятидесяти футах от нас, наблюдает за нашим столом, как ястреб. Как будто Зик и тренер — полубоги. В его кругу, вероятно, так и есть.
— Просто иди и сделай это, — шепчу я, нетерпеливо шипя сквозь зубы.
Зик смотрит на меня.
Практически рычит мое имя:
— Вайолет.
Очевидно, он не хочет вставать со стула, он ненавидит любые разговоры. Ненавидит разговаривать с людьми.
Краем глаза я вижу, как тренер наблюдает за нами, переводя взгляд с Зика на меня и обратно по мере развития нашей псевдо-борьбы за власть.
Зик настороженно смотрит на меня. Я вижу, что внутри него идет борьба, он не хочет сдаваться, но, черт возьми, должен вернуться к Брэндону и узнать, где он учится.
— Тьфу, — громко бормочет он, отталкиваясь от стола и отодвигая стул. — Господи!
Он задвигает его обратно, прежде чем направиться к гардеробу на другой стороне комнаты, и я наблюдаю, как он зигзагами пробирается сквозь толпу, пока не исчезает, возвращаясь ко входу в зал.
Я тихонько улыбаюсь сама себе, глядя себе на колени и не осмеливаясь поднять взглял.
Никто не сказал ни слова.
Я поднимаю голову, высматривая в толпе Зика.
— И так, Вайолет. — Тренер ловит мой взгляд, делает большой глоток воды из стакана, его жена Линда тепло улыбается через стол. Блондинка, загорелая и моложе, чем я ожидала, она была очень добра с тех пор, как мы сели. — Это было интересно.
Мои светлые брови приподнимаются, но я не доверяю себе заговорить без заикания. Да? Мои брови говорят за меня.
— Он упрямый сукин сын. — Еще глоток воды. — Я удивлен, что он предложил этому парню билеты.
Я киваю.
— Я и сама удивилась. — Заправляю прядь волос за ухо. – Он, хм, не хотел приходить один сегодня вечером.
Не знаю, зачем я говорю это этим людям.
Тренер заливается смехом.
— Он вообще не хотел сюда приходить. — Он изучает меня, как весь вечер изучал своего борца, долго, упорно и критически, глаза сверкают так же сильно, как у Зика. — Сомневаюсь, что он пригласил тебя только для того, чтобы не приходить одному. Я сильно в этом сомневаюсь.
Линда толкает его локтем в ребра.
Он пользуется этой возможностью, поджимает губы, наклоняется вперед и кладет руки на белую льняную скатерть.
— Он сложный.
Я киваю. Да, он такой.
— Но я подозреваю, что и вы тоже.
Я киваю. Да, я такая.
Тренер медленно кивает, глядя мне за спину.
Зик вернулся к столу, его массивная фигура выдергивает стул и плюхается на свое место, несколько раз меняя позу, чтобы устроиться поудобнее.
— Школа Кеннеди Уильямса, — неохотно отвечает он. — Он младший. В команде восемь детей, а денег ни на что не хватает. — Он, ворча, скрещивает руки на груди. Вечно ворчит. — Мы должны провести этот сбор средств для его команды, а не для…
Он останавливает себя.
— Что вы хотели сказать, мистер Дэниелс? — спрашивает его тренер. — Сначала ты хочешь дать парню бесплатные билеты на одну из наших встреч, а теперь хочешь собрать для него деньги? Боже, Боже, сердце кровью обливается, да?
Он полон решимости вызвать гнев Зика.
И это работает.
Очевидно.
Я имею в виду, это не трудно сделать. Все, что человеку нужно сделать, это дыхнуть в его направлении, и это выведет его из себя.
Бедняжка, он такой нервный.
— Вот что я тебе скажу, — говорит тренер после нескольких неловких пауз. — Я достану твоему ребенку билеты на два домашних матча для всей его команды. — Он делает паузу. — Затем я хочу, чтобы ты провел для них экскурсию по раздевалкам и представил нашей команде. Ты можешь это сделать?
— Я не собираюсь нянчиться с группой подростков.
Тренер щурится. Отклоняется назад. Кивает.
— Ясно. Как хочешь.
Он возвращается к еде с овощного подноса на нашем столе, громко хрустя морковкой и улыбаясь. Зная, что нет никакого способа, которым Зик собирается…
— Отлично, — выплевывает Зик, заглатывая наживку. — Боже.
Я прикусываю нижнюю губу, сдерживая тайную улыбку.
— Итак, мне любопытно, у тебя есть парень, Вайолет? — Спрашивает Линда.
Она режет помидор и пытается завязать светскую беседу. Отложив нож, она подпирает подбородок рукой, на ее лице приятное выражение, как будто она искренне хочет знать, есть ли у меня парень.
— Нет, у нее нет, — отвечает за меня Зик, устраиваясь поудобнее и касаясь широкими плечами моих хрупких плеч.
Я хмурюсь, отодвигаясь.
— Откуда ты з-знаешь?
Я могу ответить за себя.
На мгновение мне кажется, что он смущен моим заиканием.
Что, если он вообще не хочет, чтобы я говорила? Я смотрю на полированное серебро и запотевший стакан.
Поднимаю взгляд.
Тренер, Линда и остальные за нашим столом выжидающе смотрят на меня.
Я заставляю себя улыбнуться и пожимаю плечами.
— Он прав. Парня нет.
— Ну, ничего не теряешь, — шутит Линда. — Тебе, наверное, лучше без него: чем старше они становятся, тем труднее их тренировать.
— Эй! — весело ревет тренер. — Что ты имеешь в виду? Разве человек не может отдохнуть? — Он смеется, и остальные за столом смеются вместе с ним.
Линда похлопывает его по руке.
— Ты же знаешь, я просто шучу. — Снова переключает внимание на меня. — Мне следовало посадить тебя рядом со мной, чтобы мы могли побольше поговорить. У нас есть племянник твоего возраста, который тоже одинок, он великолепный и забавный.
О боже, могло ли быть хуже.
— У нее нет времени на свидания, — отвечает Зик.
— Есть.
— Есть?
Я прищуриваю глаза на него.
— Конечно, у меня есть время.
Маню его к себе ближе пальцем. Так близко, чтобы никто не мог подслушать. Так близко, что я чувствую запах его лосьона после бритья... вижу синие крапинки в уголках его бушующих глаз... щетину на подбородке.
Его близость нервирует меня. Боже, он пахнет божественно.
— Ты какой-то властный.
Он распахивает рот.
— Я?
— Ты можешь с-сбавить обороты?
Он отстраняется и смотрит на меня.
— Я не понимал, что веду себя как придурок.
Я пожимаю плечами, чувствуя холод от кондиционера над нами, затем вздрагиваю. Его серые глаза следят за движением, останавливаясь на моей покрытой гусиной кожей ключице. Смотрите на мою шею под ухом.
Я облизываю губы.
— Я решил упомянуть об этом из вежливости.
— Из вежливости?
— Мммм. — Его глаза находят мой рот, когда я напеваю. Задерживаются там.
— Здесь я должен извиниться?
— А ты хочешь?
Его скульптурные губы двигаются так близко к моему уху, что я дрожу, и на этот раз не от кондиционера. Это от его теплого дыхания на моей шее, и его носа, скользящего по моей щеке.
Мои глаза закрываются, когда он шепчет:
— Я не хотел быть козлом.
Я киваю, поднимаю веки и встречаюсь взглядом со строгим взглядом тренера. Он поднимает брови, и я слегка ему улыбаюсь, а Зик продолжает шептать мне на ухо.
— Как ты думаешь, о чем он думает? — Спрашивает Зик.
— Он, наверное, думает, что ты извиняешься.