— Нет, он, наверное, думает, что мы флиртуем.
Моя шея слегка наклоняется, когда я чувствую, как его губы касаются мочки моего уха.
— А он был бы неправ?
Зик слегка отстраняется. Откидывается на спинку сиденья.
Медленно его голова качается туда-сюда.
— Нет.
Может быть, для него еще есть надежда.
— Я говорил тебе, что ты сегодня отлично выглядишь?
— В некотором роде.
Нет, он не сказал, что я отлично выгляжу, он сказал, что я хорошо выгляжу.
Ни слова о том, что я отлично выгляжу. Никаких упоминаний о том, что я выгляжу красиво. Он сказал: «Хорошо».
— Я хотя бы сказал тебе, что ты красивая? — Он вцепился в руль, смотрит прямо на дорогу, поворачивает направо на знак «стоп», потом налево на мою дорогу.
— Нет. — Я смеюсь.
— Не говорил? — Кажется, он озадачен. — А что я сказал?
— Т-ты сказал: «Ты выглядишь хорошо».
— Хорошо? — В его голосе слышится отвращение. — Черт побери, я сегодня вел себя как придурок, да?
— Я думаю, что мы пережили это хорошо.
— Ну, ты сделала это, — продолжает он, почти про себя, когда въезжает на мою подъездную дорожку. Ставит машину на стоянку и поворачивается ко мне. — Ты отлично выглядишь. Красиво, я имею в виду.
Он поворачивает голову к окну со стороны водителя, и, клянусь, в зеркальном отражении я ловлю, как он закатывает глаза. Над собой.
Мой рот изгибается.
— Спасибо тебе.
— Тебе сегодня было весело? Я так и не поблагодарил тебя за то, что ты пошла со мной.
— Мне было очень весело. Спасибо за приглашение. — О боже, я говорю так официально. Становится так неловко.
— Хорошо, потому что... так или иначе, — начинает он. — У меня есть кое-что для тебя.
Что? Я правильно расслышала? Зик Дэниелс только что сказал, что принес мне что-то? Например, что именно? Что это вообще значит?
— У тебя? — Я в шоке. — Для меня?
— Для тебя.
— У теня есть кое-что для меня?
— Да, — его губы скручиваются в то, что, вероятно, должно было быть усмешкой, но в темноте больше похоже на насмешку. — Ты не умеешь получать подарки, ты это знаешь?
— Подарок?
— Ты собираешься повторять все, что я говорю, как будто я только что потряс тебя до глубины души?
Я вижу, что он расстроен. Знаю это по тому, как он проводит рукой по своим густым черным волосам.
— Извини, что продолжаю задавать вопросы. — Я с интересом выпрямляюсь в кресле. Очень любопытно. — Что это?
Упс, ну вот снова.
В тускло освещенной кабине своего грузовика, с лицом, скрытым тенью, Зик поднимает центральную консоль, выуживая маленькую коробку. Он держит её на ладони, и я вижу, что это черно-серебряная шкатулка для драгоценностей.
— Просто возьми.
Я запинаюсь, когда тянусь к ней.
— Я-я не могу п-поверить, что ты действительно сделал мне подарок. — Удивление в моем голосе наполняет кабину грузовика. — Я думала, ты шутишь.
Я не пытаюсь быть намеренно тупой, но Зик Дэниелс действительно ошеломил меня.
— Нет.
— Нет, это не подарок? — Я не нарочно давлю на него, но вопросы все равно срываются с моих губ, прежде чем я успеваю их остановить.
— Нет, я ... Господи, Вайолет, неужели ты не можешь просто открыть эту чертову штуку?
Это черная квадратная шкатулка, с которой я очень хорошо знакома, и я задерживаю дыхание, когда открываю крышку, открываю бархатный мешочек для драгоценностей внутри. Я бросаю взгляд на Зика, который смотрит на меня из тьмы с нечитаемым выражением лица.
Губы сжаты в тонкую линию. Глаза прикрыты, но бесстрастны.
— Ты можешь просто открыть его, мать твою, — ворчит он, хмурясь. — Это занимает целую вечность.
Мое сердце бьется в груди со скоростью миллион миль в час, так сильно, что я почти слышу его. Я вижу, каким нетерпеливым он становится, по тому, как его глаза внимательно следят за движением моих пальцев над черным мешочком.
— Ты ведешь себя несносно, ты понимаешь это?
Такой дерганый, этот парень. Как ребенок.
— Я думаю, это м-мило, что ты взволнован.
Боже мой, неужели я только что назвала его милым и заикалась? Как чертовски неловко.
— Я хотела сказать, что это мило, когда ты взволнован, а не ты милый.
Прекрати болтать, Вайолет!
Но я не могу. Не могу остановиться.
— Жаль, что здесь так темно, я хочу запомнить этот момент.
Боже мой, почему я говорю это вслух?
— Тогда включи этот чертов свет.
Так я и делаю. Я поднимаю руку и включаю лампу над головой, затем смотрю на черный бархатный мешочек, концентрируясь на его размере и текстуре.
Это подарок от него.
Я смотрю на Зика и думаю, что он…
Смущен.
Честное слово, он покраснел.
Качает головой и отворачивается, глядя в окно на мой темный район.
Прикусив нижнюю губу, я возвращаюсь к своему занятию, тереблю золотые нити на черном бархатном мешочке. Открываю его ловкими пальцами. Большим и указательным пальцами цепляю тонкий золотой браслет, который, я знаю, будет внутри. Осторожно вынимаю его, пока он не оказывается у меня на ладони.
Подношу его к лицу, чтобы рассмотреть в тусклом свете.
Это браслет с сегодняшнего аукциона.
Мы с Линдой прогуливались по залу, рассматривая каждый предмет аукциона по очереди, как будто на самом деле собирались их купить.
— Это было бы весело! — объявила Линда о поездке в аквапарк на выходные. — Я надену свой новый костюм!
— И что мне теперь делать со всем этим? — спросила она, когда мы проходили мимо барбекю. — Наверное, придется купить новый фартук!
Затем мы подошли к предметам красоты и одежды: услуги спа-салона, ваучеры маникюрного салона, шарфы и ожерелья ручной работы.
Браслеты.
Мои пальцы потянулись к амулету, болтающемуся на тонкой золотой ленте, к штампованному значку, как я думала.
Двусторонний диск, золотой с серебром, с одной стороны изображен подсолнух. Слова «В жизни не бывает случайностей» на другой стороне.
Я точно помню, что говорилось в аукционном описании браслета, потому что мы с Линдой внимательно его изучили.
С удивительной силой этот оптимистичный цветок поднимается с земли, поворачивая свои лепестки к солнцу. Он вдыхает жизнь во все рядом с собой. Яркий. Излучающий счастье. Красочные лепестки и упругие корни. Подсолнух дает другим повод искать радости даже в самые мрачные дни. Радуйтесь своей силе – она возрастает из того вечно позитивного света внутри вас.
Я помню, что сказала, когда выпрямилась, прочитав объявление:
— Жаль, что у меня нет денег, чтобы сделать ставку.
Должно быть, она сказала Зику, что я в него влюбилась.
— Мне нравится, Зик. — Я глубоко вдыхаю. — Мне очень нравится.
И это правда.
Не только потому, что я никогда не получала подарков без причины, но и потому, что он такой красивый. Он представляет собой часть моей жизни, которую я надеюсь воплотить: блестящий, новый и полный символики. Как и остальные браслеты на моем запястье, этот тоже рассказывает часть моей истории. Позитив — это то, чем я живу. То, при помощи чего - решаю свои проблемы. Верю в гороскопы и ангела–хранителя.
Зажмурившись, я сжимаю амулет в кулаке, металл нагревается от моего прикосновения; я видела цену на эту золотую безделушку, видела, как дорого она стоит.
Это даже не настоящий драгоценный металл, и он стоил огромных денег.
Прежде чем я успеваю остановить, одинокая влажная слеза скользит по краю моего глаза и вниз по моей щеке.
Я вытираю ее.
— Спасибо тебе.
Зик ворчит в ответ, звук грохочет из его груди, когда он протягивает руку и выключает верхний свет.
Моя ладонь открывается, и я надеваю новый блестящий браслет на костяшки пальцев, кладя амулет на запястье; Я восхищаюсь этим наряду с другими. Они цепляются, лязгают и сияют в тусклом свете, струящимся над нами.
Затем, прежде чем я успеваю подумать о том, что делаю, мое тело наклоняется к его большому телу, толкаемое бешено колотящимся в груди сердцем, пока мои губы не касаются щетинистой стороны его щеки.
— Спасибо, — еле слышно шепчу я ему в ухо, задерживая там рот. Касаюсь мочки его уха. Кончик моего носа втягивает его запах, ударившись о его висок.
Зик застывает от удивления, или от вторжения в его личное пространство, но не отстраняется, когда мои губы прижимаются к его подбородку для еще одного короткого, спонтанного поцелуя.
Я просто ничего не могу с собой поделать. Я просто не могу отстраниться.