Я хмурю брови.
— Что значит, он бы не проиграл?
— Именно то, что я и говорю. Он бы не проиграл пари. Ребенку нужны были новые кроссовки, его мама не может себе этого позволить, он выиграл пари, и точка.
Когда он слегка сжимает мои руки, я дергаю его руку, останавливая нас обоих.
— Зик Дэниелс. Ты большой добряк.
Он смеется, красивые губы улыбаются, нежно увлекая меня за собой.
— Неважно, Пикси, продолжай идти.
Но я так легко не сдамся.
— Не пытайся сменить тему. Я хочу, чтобы ты признал, что ты не такая жестокая задница.
— Жестокая задница? Ты сегодня ругаешься, Ви?
— Прекрати! Не меняй тему!
Он тяжело вздыхает, его голос звучит подавлено:
— Отлично. Может быть, иногда, я помогаю людям.
— Почему?
— Что значит «почему»? Ты просто спросила, а я тебе сказал.
— Я слышала, но если тебе нравится помогать людям, почему ты всегда такой... ну, не знаю... злой?
— Длинная, длинная история, которую тебе лучше не знать.
— Конечно, я хочу знать, я хочу узнать тебя, Зик, особенно если мы собираемся, ну, ты знаешь…
— Трахаться на фестивале секса?
Я чувствую, как горят мои щеки.
— Да.
— Я тоже многого хочу, Вайолет, но я говорю об этом не для того, чтобы поддержать разговор. — Он смотрит вдаль, на Кайла и Саммер, прищурившись.
— Я хочу отношений, — громко заявляю я. — Но я не хочу, чтобы между нами возникла неловкость.
Все мое тело содрогается от внезапной инерции, когда он останавливается как вкопанный, настороженно глядя на меня.
— Вайолет…
— Нет. Я хочу поговорить об этом. — Я не позволю ему уклониться от разговора и дергаю за руку. — Какой ты, когда у тебя отношения?
Его нос сморщивается и смотрит вниз, как будто я сошла с ума, стальные глаза скептически.
— Я никогда не был ни в одних. А как насчет тебя?
Моя грудь вздымается, взволнованная тем, что он сотрудничает и что мы разговариваем.
— Раз или два. Очевидно, ничего серьезного. Зик, я… я-я не могу спать с тобой, проводить с тобой время и не оказаться в ловушке чувств.
— Что значит «ловушка чувств»?
— Чем больше мы вместе, тем больше ты мне нравишься. Ты слышал выражение «сдирать слои»? Знаешь, как луковица. Я чувствую, что, наконец-то, начинаю видеть, что скрывается за твоим холодным поведением, слой за слоем, и мне начинают нравиться слои.
Он кряхтит, все еще держа меня за руку.
— Ты говоришь так, будто это плохо?
— Мне что, нужно объяснять тебе по буквам?
— Пожалуйста. — Ноздри Зика раздуваются.
— Я просто беспокоюсь о себе. Я... была одна долгое время, если не считать Мел и Уинни, и я никогда не зависела от кого-то... черт, это будет звучать очень глупо.
— Выкладывай Вайолет.
Я делаю глубокий вдох и продолжаю, отпуская его руку, чтобы широко раскрыть свою передо мной.
— Я-я сама себя вырастила. Это правда, что я жила в некоторых действительно хороших местах, и в некоторых плохих, но это не то же самое, что иметь безопасность или вернуть родителей.
Саммер и Кайл проводят электричество от большого круглого шара к своим волосам, которые теперь стоят дыбом.
Милашки.
— Я отказалась от нашей первой встречи, но теперь я просто боюсь, что ты мне нравишься. Ты не худший.
Его большая рука хватается за мою. Сжимает.
— Ты тоже не худшая, Пикс.
— Я знаю, что нравлюсь тебе, Зик. — Я застенчиво улыбаюсь.
— Очевидно, — он закатывает глаза.
Я снова дергаю его за руку, чтобы он смотрел мне в глаза.
— Нет. Я знаю, что нравлюсь тебе.
Мы смотрим друг на друга в тусклом свете музея, безмолвно оценивая. Он окидывает меня холодным взглядом с головы до ног, все еще держа за руку, и сквозь его губы просвечивает белая полоска идеально ровных зубов.
— Докажи это. — Он улыбается.
Я прищуриваюсь, сдерживая глупую ухмылку.
— Ты докажи это.
— Я думал, что уже сделал это. Я здесь, не так ли? Ты думаешь, меня бы затащили в гребаный Детский музей, если бы ты мне не нравилась? — Он говорит это тихо, прижимая меня к своему телу, приподнимая мой подбородок кончиками пальцев. Касаясь губами моих губ.
Целует меня один раз, прежде чем отпустить.
Это не совсем признание в любви.
Но прямо сейчас?
Этого достаточно.
Зик: Когда отвезешь Саммер к ее маме, хочешь сегодня вечером позаниматься у меня?
Вайолет: Ты меня покормишь? Я умираю с голоду.
Зик: Пицца?
Вайолет: Звучит восхитительно. Без лука?
Зик: Понял, без лука. У меня в 8?
Вайолет: У тебя в 8.
Зик: Тебе нужно, чтобы я приехал и забрал тебя?
Вайолет: Я могу сама приехать, ничего страшного :)
Зик: Ты уверена? Я могу приехать за тобой.
Вайолет: Это звучит, как будто ты ХОЧЕШЬ приехать за мной…
Зик: Дерьмо. А я-то думал, что был ловким. И Вайолет?
Вайолет: Да?
Зик: Принеси зубную щетку.
Зик
— Как ты думаешь, что думают обо мне Эллиот и Оз? — Вайолет лежит поперек моей кровати, перед ней разложены учебники и ноутбук.
— Кто знает.
Она обдумывает это, хорошенькая бровь изогнута.
— Просто Оз таращился на меня, когда мы ели на кухне. Как будто я была чудаком.
— Он действительно странный.
Вайолет закатила глаза.
— Это не то, что я имела в виду. Можно подумать, твои соседи по комнате не видели девушку на кухне. Все это было очень странно. Без обид.
— Он, поверь мне, не обиделся. Оз урод. Не думай, что я не заметил, как он улыбался тебе, как большой, тупой идиот.
Я не объясняю Вайолет, что мои соседи по комнате вели себя так, будто никогда раньше не видели со мной девушку на кухне, потому что это так и есть. Они видели пьяных девушек, ковыляющих по коридору в мою спальню. Они слышали, как девушки совокупляются через наши тонкие стены. Но они никогда не видели, чтобы я с ними тусовался.
Технически, Вайолет здесь уже в третий раз.
И технически, они слышали наш половой акт через наши тонкие стены.
Но теперь я начал ее кормить. Мои соседи по комнате смотрели, как я беру тарелки и салфетки и, блядь, режу ей кусок чертовой пиццы, издавая протяжные стоны и долбанное похотливое хихиканье на протяжении всего времени из гостиной.
Ха, блядь, ха.
А когда Оз и Эллиот вошли, чтобы украсть несколько кусочков? Они толкали друг друга локтями, как малолетки и хихикали. Оз пошел ещё дальше, когда прокашлял «подкаблучник» себе в кулак не один, а четыре раза.
Тотальные и полные дебилы. У Кайла больше зрелости, чем у этих двоих вместе взятых.
— Они глупые. Что за история у Эллиота? — Ви жует кончик ручки.
— История Эллиота? — Я пожимаю плечами, достаю свой айпод и бросаю его на кровать рядом с ней. — Вообще-то он порядочный парень. Много времени проводит в одиночестве, занимается в своей комнате. Нечасто выходит из дома, вроде как одиночка, но не в плохом смысле. У него есть цели, и он довольно узкий кругозор.
— Похоже, он в моем вкусе. — Она смеется, озорно поблескивая глазами.
— В твоем вкусе? — Я прищуриваюсь и иду к кровати. — Какой у тебя тип?
— Ну, знаешь, серьезный. Тихий. Прилежный.
— Твой тип скучный.
Она плюхается на спину, длинные волнистые светлые волосы разметались по моему покрывалу.
— Да, наверное.
— Ну, я могу вести себя тихо.
— Иногда.
— И я могу быть серьезным. — Что я делаю? Мне нечего доказывать.
— Иногда ты слишком серьезен, тебе не кажется?
— Я прилежный ученик.
— Я знаю, что ты пытаешься.
— Нехорошо так говорить, — кокетливо упрекаю я, стуча ладонями по матрасу и убирая с дороги книги, ноутбук и айпод. — Если бы у меня были чувства, ты могла бы ранить одно из них.
Я ползу по кровати, вверх по ее телу, отталкивая ее волосы носом, касаясь губами ее уха. — Не надо меня дразнить, это нехорошо.
— Это привело тебя сюда, не так ли?
Я удивленно отшатываюсь.
— Пикси, ты флиртуешь со мной?
— Не специально. — Она облизывает губы, и я наклоняю голову, чтобы поцеловать ее в губы, обхватив руками ее голову. — Да.
Моя грудь касается ее груди.
Я опускаю таз, утолщающаяся эрекция между моих ног касается вершины между ее бедер.