Я не могу поверить во всю эту чувствительную чушь, исходящую из уст тренера; я видел, как этот человек доводил взрослых мужчин до слез, и теперь он раздает советы по отношениям, как будто он... как будто он чертов доктор Фил (прим. Американский психолог, писатель, ведущий телевизионной программы «Доктор Фил».).
— Подумай об этом, — заключает он. — И закрой за собой дверь.
— Привет, Зик. — Рекс Гандерсон, менеджер нашей команды, толкает меня в плечо костлявым локтем. Я даже не знаю, какого черта я позволил ему и Озу следовать за мной в библиотеку сегодня вечером — ни один из них никогда не затыкается достаточно долго, чтобы позволить кому-то учиться. — Разве это не твой репетитор?
Гнусавый голос Гандерсона прорывается сквозь мою концентрацию, с пугающей скоростью змеится сквозь мозжечок, и я вскидываю голову. Сканирую периметр библиотеки. Скольжу мимо входа. Бросаю взгляд на задние стеллажи, на стол с тиражами.
Нахожу Вайолет.
Придавая моим чертам бесстрастную маску безразличия, чтобы они не начинали задавать вопросы или доставлять мне кучу дерьма.
— Да, это мой репетитор. — Я опускаю голову, решив не отрывать глаз от курсовой работы.
— Она не просто его наставница, — авторитетно заявляет Оз. – Верно, Дэниелс?
— Я не хочу об этом говорить.
— А почему бы и нет?
— Именно поэтому. — Я бросаю взгляд на Рекса Гандерсона, с широко раскрытыми от любопытства глазами, затем снова на своего соседа по комнате. — Почему ты вообще здесь?
— Оззи пригласил меня.
— Конечно, он это сделал. — Потому что он знал, что это выведет меня из себя.
Мы все вместе наблюдаем, как Вайолет обходит вокруг стола, наклоняется, чтобы выпрямить тележку с книгами, вытаскивает одну и переносит ее на нижнюю полку. Разгибается. Расправляет подол ее темно-серой рубашки.
— Пссс, — громко шипит Оз, сложив ладони рупором у рта. — Псс, Вайолет.
— Чувак, прекрати, — требую я, шлепая его по трицепсу. — Прекрати это.
— Что? Я хочу поздороваться. — Он – воплощение невинности.
Боже, он так чертовски раздражает.
Я втягиваю в себя воздух, когда Вайолет поднимает глаза, осматривая первый этаж библиотеки. Знаю, в какой момент она замечает нас по её милой улыбке. Кстати, она нервно приглаживает волосы и прикусывает нижнюю губу.
Оз рядом со мной пользуется случаем привлечь ее внимание. Он поднимает руку, когда она снова оглядывается, машет ей, шевелит и трясет своими непослушными пальцами. Он машет и машет, татуированная рука развевается вокруг, как будто не зависит от его тела. Надо быть слепой, чтобы не заметить его, особенно одетого в ярко-желтую футболку с эмблемой Айовы.
— Я сказал, прекрати. — Я скриплю зубами.
Я вижу, как она краснеет – румянец, который я видел на всем ее обнаженном теле с полдюжины раз – и хочу ударить своего соседа по комнате в лицо за то, что он привлекает внимание к нашему столу и заставил ее чувствовать себя неловко.
— Опусти свою чертову руку, — шиплю я, шлепая по ней.
— Чувак, остынь. Я подумал, ты захочешь поздороваться со своей девушкой.
Я хочу.
Не хочу.
Хочу, но не таким образом.
Мое лицо горит так же, как и ее, и я уверен, что кончики моих гребаных ушей тоже красные.
— Да, но не сейчас.
Оз морщит свою уродливожопую рожу.
— А почему бы и нет? Я думал, вы двое — пара. Нежничаете и все такое.
— Что такое нежничать? — Спрашивает Гандерсон.
— Ну, знаешь, — авторитетно начинает Оз. — Обниматься, тусоваться и все такое.
Говорю вам, с тех пор как он начал встречаться с Джеймсон, он думает, что знает все, что нужно знать об отношениях; я могу обойтись без его непрошеных советов.
— Почему они называют это нежничать? — не оставляет в покое Гандерсон.
Оз пожимает плечами.
— Откуда, черт возьми, мне знать?
— Звучит ужасно.
— Ну, Рекси, может быть, поэтому ты до сих пор один, а мы с Зиком в зарождающихся отношениях. — Он щелкает большим пальцем между нами. — Он наконец-то регулярно занимается сексом, вот почему он не был таким придурком в последнее время.
В ответ я бросаю взгляд на блокнот и стучу ручкой по столу, а боковым зрением замечаю джинсы и белую рубашку Вайолет.
— Приближается! Пошевеливайся, старина! — Весело заявляет Оз. — И постарайся не испортить все это своим обычным жизнерадостным настроением. Это был сарказм, если ты не заметил…
— Заткнись уже.
— Почему ты защищаешься? Я пытаюсь помочь тебе очаровать дам.
— Этого никогда не случится, — хихикает Гандерсон.
Они совсем не помогают, и действуют мне на нервы. Напряжение в руках, ногах и плечах непреодолимо, пальцы нервно стучат по столу, как суетливая шлюха–наркоманка.
Оз смеется и пинает меня под столом.
— Расслабься, чувак, а то она подумает, что у тебя проблемы.
— Сказал я. Заткнись.
— Скажи, заткнись, пожалуйста.
О мой бог, серьезно?
— Скажи это.
Я сжимаю губы.
Оз поднимает темные брови.
— Ты действительно не собираешься сказать пожалуйста?
Мне не нужно отвечать, потому что закатывание глаз говорит само за себя. Скрестив руки на груди, я свирепо смотрю на него.
— Твой смертоносный взгляд Дарта Вейдера меня не пугает, — бормочет он, не впечатленный. — Просто скажи «пожалуйста», и мы не поставим тебя в неловкое положение, когда приедет твоя подружка.
Рот открывается. Челюсти сжимаются. Ноздри раздуваются.
Вайолет зигзагами пересекает комнату, смотрит на меня, робко приближается с теплой улыбкой на губах.
— Заткнись. Пожалуйста.
Оззи и Рекс Гандерсон хихикают, как пара подростков, и первый откидывается на спинку стула.
— Рекси, ты это слышал? Дэниелс сказал «пожалуйста»! Святое дерьмо, это рекорд. Запиши это где-нибудь. Я... — его голос обрывается, когда Вайолет подходит к столу.
— Привет, ребята. Зик.
Оз и Рекс ждут, что я скажу, один из них пинает меня под столом по голени.
Я закапываюсь в кресле глубже и выдаю:
— Привет.
Вайолет переминается с ноги на ногу, прикусывает губу.
— Привет, — ее глаза весело блестят.
— Как дела, Вайолет? Это Вайолет, верно? — Спрашивает Гандерсон, и его тупое лицо озаряется глупой ухмылкой. Идиот улыбается от уха до уха и снова пинает меня под столом.
— Да. Привет, мы не знакомы. — Она протягивает руку, и он берет ее, во-первых, чтобы пожать ее, а затем, чтобы поцеловать ее запястье.
— Очень приятно, дорогая.
Вайолет хихикает, забирая свою руку, ее легкий смех указывает на то, что она развлекается.
— Очень мило.
Оз стонет.
— Не обращайте на него внимания, он идиот, и это объясняет, почему он не может попасть в команду борцов. — Он оглядывает ее с ног до головы, улыбаясь крокодильей улыбкой, от которой трусики падают по всему кампусу. — Ты работаешь?
— Да, но только еще час. — Она бросает на меня косой взгляд. — Сегодня никаких встреч.
— Зик говорит, что ты его репетитор, — говорит Рекс. — Какие предметы ты изучаешь.
— В-все.
— Все? Все-все?
— Наверное, я не должна говорить все, — извиняется она. — Я должна была сказать большинство.
— Возможно, мне следует нанять тебя. — Гандерсон шевелит бровями на нее, маленький уродец. — Мне нужна серьезная помощь по химии.
— К-конечно, — заикается Вайолет. — Ты можешь свериться с расписанием в абонементном отделе и договориться.
— А если я заплачу тебе частно? Это то, что делает Дэниелс, не так ли? — Этот маленький засранец больше не говорит о репетиторстве, и все это знают. — Ты работаешь частно?
— Хватит вопросов, Рекс. Господи, да успокойся ты, — огрызаюсь я, снимая бейсболку и запуская пальцы в свои темные волосы. — Оставь ее в покое.
Оз цокает языком.
— Ну-ну, не надо так. — Он смотрит на Вайолет. — Он не любит делиться: ни ключами от грузовика, ни одеждой, ни репетитором.
Он использует воздушные кавычки вокруг слова репетитор и подмигивает.
Если раньше я думал, что Вайолет красная, то теперь это ничто по сравнению с тем, как ярко горят ее щеки; румянец простирается до выреза ее рубашки, и я клянусь, что даже бледная кожа ее рук начинает краснеть.
Она встречала его несколько раз, когда он вел себя наилучшим образом, в компании своей новой подружки; она не знает, что этот идиот — полный извращенец.
Оз смотрит на меня. Смотрит на Вайолет. Смотрит на меня, карандаш безвольно болтается в воздухе, иллюстрируя его точку зрения.