Выбрать главу

— Виновата.

— На этой ноте мы с Пикс возвращаемся в постель.

Джеймс закатывает глаза.

— Спокойной ночи, ребята.

Я веду Вайолет по коридору, забираюсь с ней в постель и обнимаю за талию.

— Спокойной ночи, — шепчет она в темноте, прижимаясь задом к моему паху, что никогда не предвещает ничего хорошего для моей способности спать.

— Спокойной ночи, — бормочу я, зарываясь лицом в ее волосы. — Люблю тебя, детка.

Так чертовски сильно.

— Я тоже тебя люблю.

Эпилог.

Вайолет

— Пикс, я написал тебе стихотворение, хочешь послушать?

— Ну, да.

— Розы красные, фиалки синие…

— Эй! Я не синяя.

— Ладно, ладно, попробую еще раз.

Зик театрально откашливается, наклоняясь ко мне через стол.

— Розы красные, Вайолет красивая, я хочу заняться с ней любовью.

Я морщу нос.

— И это все стихотворение?

— Э-э... что-то... что-то городское?

— Просто остановись, — хихикаю я.

Он наклоняется ближе.

— Шучу, это стихотворение не настоящий твой подарок. — Зик откашливается. — У меня есть кое-что для тебя.

Мой настоящий подарок? С чего это…

Я растерянно моргаю.

— Для чего?

— Я имею в виду, прошло около шести месяцев. Люди разве не дарят подарки и все такое? — Он пожимает плечами.

Шесть месяцев?

Я понятия не имею, о чем он говорит.

— Дарят подарки зачем?

Зик берет меню с середины стола, того самого, что загораживает нам обзор, и отодвигает его в сторону.

— Ты сейчас серьезно? Ты правда не понимаешь, о чем я говорю?

Я медленно качаю головой.

— Сожалею.

— О, черт возьми, я убью его, когда вернусь домой.

— Кого?

— Оза, — выдыхает он. — Я такой... я идиот. Черт бы его побрал, это его вина. Нет, это моя. Я не должен был его слушать.

— И что же он велел тебе сделать?

— Он велел сделать тебе подарок на нашу годовщину, что-то хорошее, но, очевидно, люди так не делают.

Наша годовщина?

— Сегодня наша годовщина?

Так вот для чего этот шикарный ужин? Нарядная одежда и дорогой ресторан? Я думала, мы просто поужинаем.

Кадык Зика подпрыгивает, когда он сглатывает, лицо краснеет от смущения.

— Дерьмо.

— Мне очень жаль. Я знала, глядя на календарь, что мы вместе так долго, я просто не думала, что ты захочешь отпраздновать это.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что не знала, что я захочу отпраздновать? Ты моя девушка.

Он смотрит на меня, как на ненормальную.

Боже мой, это так мило.

— Так... я могу получить свой подарок?

— Да, — ворчит он. — Но я чувствую себя такой задницей.

— Ты чувствуешь себя задницей из-за того, что купил мне подарок?

— Нееет, я чувствую себя задницей, потому что... ну... не расстраивайся, ладно? Я знаю, что ты мне ничего не купила. — Если угрюмые глаза могут дуться, то его глаза делают это прямо сейчас.

— Не хандри. Я бы принесла тебе что-нибудь, если бы знала, что это праздничный ужин.

Зик приподнимает бедра с сиденья и роется в заднем кармане. Достает узкий конверт и кладет его на середину стола.

Я смотрю на него.

Он подталкивает его ко мне.

— Давай. Возьми его.

Мои пальцы ловко поднимают его. Я рассматриваю конверт.

Его красивые губы изгибаются в улыбке.

— Есть предположения?

Это могли быть только ...

— Билеты на концерт?

— Нет. — Он небрежно тянется к стакану с водой, делает глоток. Ставит его и говорит: — Просто открой его. Никогда не догадаешься.

Мой большой палец разрывает конверт, открывая сложенную внутри бумагу. Я разворачиваю его, подношу ближе к лицу, изучаю напечатанные детали.

— Это авиабилеты.

Он самодовольный.

— Да.

— В Колорадо.

— Точно. — Он поправляет посуду.

— Я не понимаю.

Он хмурит брови.

— Разве не там живут твои тетя, дядя и кузены?

— Дааа. — Я медленно растягиваю слово, все еще пристально глядя на чернила, напечатанные на бумаге. Я опускаю его через несколько секунд, мое сердце ..

Набухает.

— Зик. — Я наконец-то поднимаю свой затуманенный взор, чтобы взглянуть на него. — Ты купил мне билеты, чтобы я могла увидеть свою семью?

— Нет, я купил нам билеты, чтобы мы могли увидеть свою семью. — Он говорит это небрежно, как будто ничего особенного в этом нет, берет кусок хлеба из корзинки на столе и отрывает кусок. — Я думал о июне, но... — он пожимает плечами. — В любое время.

Кончиками пальцев я провожу по своему имени на талоне. Аэропорты отправления и назначения перечислены в верхней части.

— Зачем ты это сделал?

— Потому что ты этого заслуживаешь.

Я прикусываю дрожащую нижнюю губу. Встряхиваю головой.

— Я даже не помню, чтобы упоминала об этом.

— Ну конечно, помнишь? В библиотеке, в тот день, когда мы впервые поссорились. Ты кричала о том, как они переехали, и ты не можешь позволить себе билеты на самолет.

— Это было несколько месяцев назад, и я так много кричала на тебя в тот день, как ты выбрал из всего, что я сказала, именно это?

Его серые глаза смягчаются.

— Я слышал все, что ты когда-либо говорила мне.

Слезы начинают падать горячими и быстрыми каплями; я не успеваю вытереть их достаточно быстро.

— Э-это для меня много значит, Зик, ты для меня много значишь. Я люблю тебя т-так сильно.

Он пытается улыбнуться мне, пытается быть жестким, но невозможно скрыть легкую дрожь его нижней губы, когда он говорит.

— Ты заслуживаешь увидеть свою семью, детка. Они заслуживают встречи с тобой.

Моя голова склоняется, плечи сгорблены. Я делаю глубокие, успокаивающие вдохи, стараясь не заплакать за обеденным столом. Вытираю нос белой льняной салфеткой.

Мое сердце разрывается от такой радости, что я не знаю, что со всем этим делать. Гордость за то, что он мой. Что я достаточно умна, чтобы рискнуть, несмотря на моих друзей. Несмотря на его манеры и плохое отношение.

Он потрясающий.

Он этого не понимает, но это так.

Он встает, подходит к моей стороне стола, обнимает меня сзади за плечи. Целует мою челюсть и уголок губ. Опускается на колени рядом со мной и обнимает меня.

Я прижимаюсь лбом к его плечу.

— Я не могу поверить, что ты сделал это для меня, – я продолжаю тихо плакать.

— Конечно, я сделал это для тебя, — хрипло шепчет он мне в ухо. — Я люблю тебя. Ты моя семья, Вайолет, и если мне придется купить билет, сесть на самолет и отвезти тебя к твоей семье, я это сделаю. Я люблю тебя. — Его голос срывается, почтив шепот. — Я сделаю для тебя все, что угодно. Я хочу заботиться о тебе.

Я поднимаю лицо, по щекам текут слезы. Руки Зика вытирают их.

— Я не хочу, чтобы ты заботился обо мне.

— Тогда чего же ты хочешь?

— Я хочу, чтобы мы заботились друг о друге.

Он крепко целует меня в губы, как будто мы единственные люди в комнате.

— Я хочу домой, — бормочу я в его теплые губы.

— Хорошо, — медленно произносит он. — К тебе или ко мне?

— Не важно, я просто хочу забраться в постель и обнять тебя.

Он поднимает руку, коротким кивком подбородка приказывая официанту принести счет. Когда он справляется с этим, то встает, помогая мне подняться на ноги. Помогает мне надеть куртку.

Люди смотрят на нас, большой грозный парень и плачущая девочка, я могу только представить, о чем они думают.

— Знаешь, я только что кое-что вспомнил.

— Что?

Он поворачивает меня лицом к себе, хватает за воротник куртки и притягивает к себе. Целует меня в кончик носа.

— Я полюбил тебя первым.

Мои брови взлетают вверх.

— Да неужели?

— Да.

— Я не уверена, но я заглочу наживку. Когда ты узнал?

— Помнишь, как я вошел в библиотеку и позвонил в колокольчик на столе? Это было очень неприятно, но ты была очень вежливой. Но выражение твоего лица... мне понравилось это лицо.

— Это очень слащаво с твоей стороны. — Я закатываю глаза, которые все еще влажные. — Я подумала, что ты самый красивый парень, которого я когда-либо видела.

— Когда?

— В бакалейной лавке, когда ты снял с полки мороженое для Саммер.

— Неужели? В тот день я был большим придурком. — Он ведет меня в переднюю часть ресторана к выходу, положив руку мне на поясницу.

— Знаю, но ты заставил мое сердце биться чаще, и с тех пор оно не останавливается.

Он останавливается. Поворачивается и смотрит на меня.

— Это было так чертовски мило.

— Мы отвратительны.

— Да, черт возьми, но ты же знаешь, как говорят.

— Нет, как говорят?

— Чем они больше, тем сильнее падают.

***КОНЕЦ***